 |
 |
| |||
Солома
Вероятно, это и есть тот исток, та отправная точка, из которой вырос впоследствии широко распространенный культ соломы. На соломе (в русской народной традиции):
Снопы соломы и соломенное чучело, которые сжигали на Масленицу, в этом контексте, были символами плодородия, счастья, изобилия - тем самым «мертвым телом» прошлогоднего урожая, которое отдавалось стихии огня и, превратившись в сажу и пепел, порождало новую жизнь, новый урожай. А поскольку в палеолитической древности сбором, хранением и обработкой зерна «занимались женщины - «девки, молодухи», и сама земля ассоциировались с образом женщины - «Мать Земля» - то нет ничего удивительного в том, что масленичному соломенному чучелу придавались женские черты. И этот обряд вовсе не свидетельствует о «звериных нравах» наших предков, как это утверждают некоторые современные «интеллектуалы», ужасаясь по поводу сожжения чучела и полагая, что его место раньше, до принятия христианства, занимала живая женщина, во время сожжения которой все окружающие ее люди пели, плясали и веселились. Такая жуткая картина могла родиться только в очень больном воображении. Ведь даже во время многочисленных аутодафе (сожжения еретиков) в христианской Западной Европе ничего подобного (песен, плясок и буйного веселья) не было. Во время Масленицы участники обряда посыпали золой и сажей от костра друг друга и даже пол в избах, приобщаясь, таким образом к плодородию, изобилию, счастью, богатству. И вот что интересно. В обрядовых песнях святочных гаданий (подблюдные песни) мы встречаем образ Совы именно в связи с дымом, золой, сажей или отверстием в овине, через которое передавались снопы. Так в подблюдной песне (записанной П.В. Шейном в конце ХIХ в.), предрекавшей бедность и вдовство, говорится: «Сидит сова
Но практически такая же песня предвещала свадьбу: «А сидит сова
Здесь «сапушка, сопуха» - это:
И, что не менее интересно, «сипуха» - севернорусское диалектное название самой совы. Среди песен, предвещающих смерть, одним из атрибутов является овин (или гумно): «Сидит баба на овине
Или: «По гуменцу хожу
В свою очередь девушки жалуются в святочных песнях, что их заставляют «овин молотить» или «гумно скрести» (Записки П.В.Шейна в Орловской и Симбирской губерниях). Откуда такое, более чем странное отношение к овину (гумну) и что у него общего с печью (сажей, пеплом, золой) и, в конечном итоге, с совой? Обратимся за ответом прежде всего к «Восточнославянской этнографии» Д.К. Зеленина, где говорится, что: «в болотах и лесах, где живут северорусские и белорусы, до сих пор сохранилась сушка снопов в овинах, хотя теперь это делают редко. До начала ХХ века овины существовали здесь повсюду, и лишь широкое распространение молотилок привело к быстрому их исчезновению... Простейшая разновидность овина для сушки снопов носит название ШИШ... Настоящий овин... это грубая бревенчатая постройка. Согласно народным верованиям, в яме овина живет овинник или подовинник, овинный батюшка. Облик у него неопределенный». Стоит особо подчеркнуть, что архаическая форма (ШИША) представляет собой конус из жердей или бревен, под которым вырыта яма, где разводят огонь для сушки снопов, и чрезвычайно напоминает форму надмогильного холма, кургана или пирамиды. Б.А. Рыбаков отмечал, что северорусский овин — место культа огня — Сварожича, который в самых различных формах дожил до начала ХХ в. повсеместно. «Огневи Сварожицю молятся». Огонь называют «богом», «святым огнем»; при вздувании огня читали молитвы. Огонь переносят из старого жилища в новое... «Мы почитаем огонь как бога», - говорили жители Подолии. Древние источники говорят о культе Сварожича под овином, где должен гореть огонь, высушивающий снопы. Белорусы, разводя огонь под овином, бросали в него необмолоченный сноп ржи как жертву огню». В одной из проповедей ХII — ХIII вв. резко осуждаются те, кто молится «огнюб под овином». Очень часто «овинника» (или Овинницу) воспринимали еще в начале ХХ века как духа огня. Отметим, что в Виленской губернии белорусы мылись в овинах, а в северо- и центрально русских губерниях в овинах рожали. Непосредственное отношение имел овин и к свадебному обряду. Так сохранились свидетельства, что в первый день свадьбы пили пиво в овине. Затем, во время венчания, родители невесты «распивали овин». И, наконец, по завершении свадьбы совершался обряд «заливания овина», когда в овине зажигали огонь, кричали «пожар» и бежали заливать огонь пивом (информация Л.А. Тульцевой, за что приношу ей благодарность — С.Ж.). В овин приносили покойника, чтобы положить его на солому (житную или гороховую). Представление о том, что души умерших (навьи) оставляют птичьи следы было широко распространено вплоть до начала ХХ века. Поэтому в четверг страстной недели в бане или овине (выполнявшем функции бани) пол посыпали пеплом, чтобы «навьи» оставили птичий след. В болгарском фольклоре «навьи» оставили птичий след. В болгарском фольклоре «навьи» это птицеобразные души умерших, летающие по ночам и пугающие своим криком. Но по ночам летают в основном только совы и филины, т.е. представители одного семества. В народной традиции существовали особые праздничные дни, в которые запрещалось топить ригу. Они назывались «именинами овина». К ним относились:
Интересно, что по окончании молотьбы пекут блины, приносят их в ригу и кладут там на печь. Блины же, как известно, в русской народной традиции связаны с культом предков и луной - «солнцем мертвых», а в архаическом варианте представляют собой пресные лепешки, выпекавшиеся на раскаленных камнях в древних очагах. Овинник (или овинница) представлялся нашим крестьянам самым могучим из всех окружающих их духов - «опытные хозяева не иначе начинают топить овин, как попросив у «хозяина» позволения. Когда убирается последний сноп, обращаются к овину лицом и с низким поклоном благодарят овинника». И, наконец, «овины», как и бани, излюбленное место девичьих гаданий. Приходят сюда на Васильев вечер, в полночь, между вторыми и третьими петухами (самое удобное для заговоров)». Там, где совы - желанные гости
А там, где хранят зерно, обязательно появляются мыши. А там, где появляются мыши, обязательно появляются совы. И в данном случае совы - желанные гости. Сова, прилетевшая к зернохранилищу, и сегодня — подарок для земледельца. Она спасает урожай, уничтожая мышей. Никакая кошка не сравнится здесь с совой. Вообще, даже в конце ХIХ – начале ХХ в. отношение к овину и сове в русской народной традиции было особенным. И вот примеры тому. Считалось, что если в деревню прилетит сова, сядет под крышу дома и будет кричать, то в этом доме, а то и во всей деревне случится большой пожар. Но в то же время сова кричит и к новорожденному. А.В. Гура в своей работе «Символика животных в славянской народной традиции» отмечал, что «в Сове видят воплощение чёрта… По представлениям поляков и сербов, в Сову нередко оборачиваются ведьмы. У поляков есть поверье, что сова днем мертва и оживает только в темноте. Повсеместно своим появлением возле дома Сова предвещает смерть… Известны поверья о Сове, как воплощении души умершего… Своим криком Сова скликает души умерших (у поляков), выманивает детей из дома и лишает жизни (у сербов). Совы, охраняющие клады, являют собой души давних владельцев зарытых сокровищ (у поляков)». Но при всем этом, «крик совы воспринимается и как предсказание рождения ребенка… Образ новорожденного в связи с Совой возникает в некоторых белорусских жатвенных песнях, в которых женщины призывают друг друга ловить Сову в жите. Сова предстает как безбрачная, вдова или распутная (неверная жена, распутная девица)». А здесь имеет смысл вспомнить Лилит – Иштар – Астарту - Богиню Сову древнего Шумера (II тысячелетие до н.э.). «Крик Совы и некоторые подблюдные песни о Сове, - пишет А.В. Гура, - сулят рождение внебрачного ребенка у вдовы или девушки. Белорусское бранное выражение «Сава смалёная» адресуется девушке, родившей до брака… Совой у русских называли распутную «корчемную» женщину». Образ Совы развивает эротическую символику. В польских загадках Сова прямо соотносится с женским половым органом. Брачно-эротическая символика присуща образу Совы в свадебном обряде. Например, в украинских песнях, исполняемых перед брачной ночью, Сова символизирует невесту». И, наконец, «в качестве оберега у лужичан Сову прибивают к дверям дома, чтобы отвратить от него болезни и несчастья. У поляков – к воротам овина, для устрашения мышей, у украинцев Сову вешают в конюшне, чтобы домовой не мучил лошадей». И как тут не вспомнить «Сову-Тещу», которая пасла коней в вологодской обрядовой песне: Туру-туру, пастырь, далёко ли трубишь? И ещё. «Сова имеет свойства необыкновенные. Если сердце этой птицы положить вместе с левой ножкой или хотя бы с одним когтем на крепко спящего человека, он сейчас же будет рассказывать, что думает делать в будущем, и выдаст все свои сокровенные тайны». Ведьмина птица
«Поскольку она боится дневного света и вылетает только в сумерки или ночью, обитает по преимуществу в старых или разрушенных строениях, ей приписывают демоническое значение… Сова известна как ведьмина птица, она присутствует на шабашах ведьм, ведьмы как украшение носят совиные перья в волосах… Бабка дьявола принимает облик совы (здесь уместно вспомнить русское: «Пошел к чертовой бабушке!»)… Перо совы носят люди, которые шастают по ночам и хотят избавиться от страха перед тьмой. Очевидно, некогда сова была символом способности не испытывать страха и свободно перемещаться даже в темноте, то есть быть посвященным в тайны, обычно скрытые для смертных». При всех пороках и добродетелях, приписываемых Сове патриархальным сознанием, в вологодской и владимирских обрядовых песнях, сохранившихся до 80–90-х годов ХХ века, она предстает перед нами, как:
Б.А.Рыбаков в «Язычестве древних славян» говорит о сущности мировоззрения первобытных земледельцев «в виде формулы: зерно + земля + дождь = урожаю и отражении всех звеньев этой формулы посредством женской фигуры… Женщина и земля сопоставлены и уравнены на основе древней идеи плодовитости, плодородия… Когда предполагали вылепить женскую фигурку, то в мягкую глину добавляли зерно и муку, сливая воедино аграрное и женское начала». Драга Гарашина, а за ней и Мария Гимбутас, высказали мысль о том, что в фигурках энеолита (таких как глиняные богини Триполья) перед нами предстает Великая Богиня–Птица. Б.А.Рыбаков же по этому поводу пишет следующее: «следует предостеречь от некоторых недостаточно обоснованных положений М. Гимбутас. К ним, прежде всего, относится гипотеза о великой Птице Богине (Bird – Goddess). Автор нередко основывается на примитивной стилизации скульптур, но птичьи черты, приписываемые им не кажутся убедительными. Быть может, следовало бы применить и ретроспективный анализ: от позднейших крылатых сирен – сиринов углубиться к истокам этого образа». Наша северорусская обрядовая песня про «Сову-Тёщу», записанная А.М. Мехнецовым в 1974 году в Вологодской области, судя по всему, поставила точку в этой дискуссии. Излюбленный сюжет М. Гимбутас подтвержден. Но говорить о том, где же истоки этого образа, следует опираясь отнюдь не только на неолитические изображения женщин с совиными головами, найденные на Русском Севере (VI-IV тысячелетия до н.э.), и трипольских совоголовых богинь энеолита (IV-III тысячелетия до н.э.) Нам придется опуститься в те глубины тысячелетий, когда на территории Русской равнины (и Русского Севера, в частности) зарождалось земледелие. Молого-Шекснинское межледниковье
Вюрмское (Валдайское) оледенение привело к тому, что на этих обширных пространствах стала господствующей тундра с березово-еловым редколесьем. Но в отличие от Западной Европы и Сибири, на территории Восточной Европы было тепло. И длилось это теплое Молого-Шекснинское межледниковье, с небольшими интервалами, почти 27 тысяч лет – до 23 тысячелетие до н.э. Тем, кому это кажется невероятным, советую обратиться к изданному в 1984 году в серии «Археология СССР» тому «Палеолит СССР» (Издательство «Наука»). Здесь на странице 30 помещен рисунок 4 «Сопоставление схем развития природного процесса валдайского (вюрмского) времени Западной Европы (А), Восточной Европы (Б) и Сибири (В). Авторы пишут: «Сравнительно мягкие климатические условия молого-шекснинского межледниковья позволили населению широко распространиться по всей Русской равнине, вплоть до Приуралья и бассейна Печоры… На северо-востоке Европы, куда входят огромные пространства Поволжья и Приуралья, за последние горы найдены выдающиеся памятники ранней поры палеолита и уже наметился перелом в сторону усиления работы по их изучению. Отдельные районы Русской равнины (северо-запад) в молого-шекснинское время, возможно, не были заселены. Следует особо подчеркнуть: с юга на север Русской равнины в пору сложения и развития верхнего палеолита, продвигались не бродячие охотники-номады, но племена, ведущие оседлый образ жизни, строившие долговременные жилища различных типов, ведущие сложную домашне-хозяйственную деятельность, основанную на охоте и собирательстве… Основным объектом охоты для населения юго-запада Русской равнины в молого-шекснинское время являлась лошадь… Охота на стада лошадей и северных оленей требовала совершенствования метательного оружия и, возможно, привела уже в столь раннее время к изобретению лука и стрел». К этому времени относятся такие стоянки, как:
Археологи отмечают, что все они относятся к периоду молого-шекснинского межледниковье длилось практически с 50-48 тысячелетий до н.э. до 24-23 тысячелетий до н.э.). «Костёнковско-стрелецкая культура ранней поры позднего палеолита, ведущая свое начало от эпохи мустье» (которая завершается с концом Микулинского межледниковья – С.Ж.) достигла к началу осташковского оледенения (24-23 тысячелетий до н.э. – С.Ж.) «поразительно высокой степени развития, не уступающей во многих отношениях более поздним археологическим культурам». Таким образом: «Достижения материальной и духовной культуры населения Восточной Европы периода молого-шекснинского межледниковья лежат в свою очередь в основе высшего расцвета познепалеолитической культуры этого региона, совершившегося в раннюю пору осташковского оледенения». Археология подтверждает, что к началу похолодания на территории центра и севера Русской равнины существовали обширные поселения, которые «свидетельствуют о сложной домашне-хозяйственной деятельности, о высоком уровне культуры, отразившемся не только в многочисленных замечательных произведениях искусства, но и в высокоразвитой и разнообразной технике домостроительства. Эти памятники позволяют сделать определенный вывод о значительной заселенности перегляциальной зоны осташковского ледниковья в тот период, когда климат становился всё более суровым. Население вело оседлый образ жизни и обеспечивало себя запасами жизненных средств на зиму». Археологи говорят о «длинных наземных жилищах с очагами в центре, окруженных небольшими землянками в сочетании с ямами- кладовыми». В этих «прочных и долговременных жилищах населения Русской равнины» встречаются в большом количестве «песты-тёрочники и настоящие зернотёрочные плиты из гранита, кварцита и шокшинского песчаника. Приготовление растительной пищи обыкновенными способами, похожими на способы, применяемые в земледельческих культурах, в палеолите – явление довольно редкое, но не исключительное». Авторы «Палеолита СССР» подчеркивают, что «находки пестов-тёрочников известны в позднепалеолитических памятниках других районов, но, пожалуй, только на юго-западе Русской равнины они встречаются в таких количествах, начиная от мустьерских индустрий и проходя красной нитью практически через все разнокультурные и разновременные позднепалеолитические индустрии». Авторы «Палеолита СССР» свидетельствуют, что: «В последние десятилетия были добыты важные данные о том, что уже в среднем и особенно в позднем палеолите (напомним, что это древнекаменный век от 70 тысяч до н.э. до 12 тысяч до н.э. – С.Ж.)стали широко применяться формы усложненного собирательства, связанные с обработкой и приготовлением растительной пищи. Первобытная археология располагает теперь массовыми и бесспорными материалами, доказывающими длительную предысторию земледелия, начавшуюся, по крайней мере, с конца эпохи среднего палеолита. На юго-западе Русской равнины на протяжении трех или четырех десятков тысячелетий развивались и совершенствовались своеобразные каменные, песчаниковые песты-тёрочники в виде небольших таблеток, находимые обычно вместе с каменными же плитами… Широкое распространение этих орудий свидетельствует о том, что появлению земледелия предшествуют различные формы развитого, усложненного собирательства, связанного с предварительной сложной обработкой собираемой растительной пищи в виде съедобных кореньев и злаков». 40 - 50, а может быть и 70 тысячелетий назад, население Русской равнины (наши предки, между прочим) собирало злаки и растирало их пестами-тёрочниками на каменных же зернотерках, получая муку. Тогда возникает вопрос – а что это были за злаки? Ответ дает атлас-монография «Палеогеография Европы за последние сто тысяч лет», где на территории Русской равнины, во время Валдайского оледенения, наряду с лесами из березы, сосны и ели, протянувшимися от Карпат до Средней Печоры по линии юго-запад-северо-восток, раскинулись огромные луговые злаковые степи, уходящие далеко на север. Надо полагать, что злаками в этих степях были эндемики этих широт, которым для нормальной вегетации необходимо 18-20 часов непрямого солнечного облучения и обилие влаги в почве. Такими «растениями длинного светового дня» (по академику Л.С.Бергу) являются рожь, ячмень, овес, пшеница, лён и горох. Именно они, судя по всему, составляли древние луговые злаковые степи высоких северных широт. А коль скоро это так, то зерно надо было собирать. И делали это, конечно, женщины, так как даже в начале ХХ века, как свидетельствуют «жнивные песни», эту работу выполняли «девки, молодухи» (запись Шейна П.В., конец ХIХ века): «В поле пшеница ИЛИ: «Жали мы, жали, ИЛИ: «Петрова женка И, наконец, полное описание процесса, который, судя по всему, не изменился в своей структуре с палеолита до наших дней, так как эта запись была сделана в 1964 году в Псковской области ( от Е.Ф. Разумовой): «А я, молодЕнька, рожь топчУ. Заметим, что псковское диалектное слово «рай» это овин (рига, гумно). На санскрите «рай» - изобилие. Но в глубокой древности представление об изобилии, скорее всего, было связано с зерном, а значит и с его хранилищем – овином. Ведь не случайно мы до сих пор говорим, что «хлеб всему голова», называем щедрого человека «хлебосольным» и встречаем гостей «хлебом-солью». Надо думать, что в палеолите русской равнины зерно, собранное женщинами в луговых злаковых степях, состоящих из дикой посевной ржи (найдена в ХIХ в. в Канинской тундре), дикой посевной пшеницы (дикий вид посевной полбы найден на Среднем Урале), дикого посевного овса, дикого посевного ячменя, дикого гороха (найден в ХVIII веке академиком И.Лепёхиным в Канинской тундре) и дикого льна (найден в ХVIII веке академиком И.Лепёхиным в Канинской тундре, в ХIХ веке – на Тимане), надо было высушить и сохранить. Сушили колосья в снопах, скорее всего, в том архаическом типе овина, который сохранился на Русском Севере до начала ХХ века и назывался «шиш». Ведь даже в «жнивной» песне, записанной в Псковской области в 1964 году, говорится, что снопы надо «на раю садить», то есть класть сверху на жерди овина, в заглубленной яме которого в это время горел огонь. Знак женского начала
Итак, после «рая» - овина зерно надо было сохранить. Еще раз вспомним о длинных наземных жилищах» палеолитических жителей Русской равнины. Это были весьма внушительные сооружения. Так в 30-е годы ХХ в. П.П. Ефименко были вскрыты в I слое стоянки «Костёнки 1» остатки большого наземного жилища, длиной 31 метр и шириной 8 метров, с восемью очагами по центральной оси и сложной системой отопления. Рядом с жилищем находились небольшие землянки и ямы – кладовые. Напомним, что еще в конце ХIХ – начале ХХ века такие ямы устраивали в овине (на гумне, в риге). Их обмазывали глиной, затем обжигали при помощи соломы, а сверху прикрывали соломой или снопами. Вероятно, структура общинных зерновых ям пришла из глубин многотысячелетней палеолитической древности без особых изменений. Но там, где много зерна, как было отмечено ранее, всегда появляются мыши, количество которых со временем вырастает в геометрической прогрессии. И для того, чтобы сохранить зерно для себя, наши предки должны были приложить все усилия. Они привлекли к овинам естественных врагов мышей – сов. Как это делалось, мы не знаем. Скорее всего, совы прилетали сами. Ведь мыши их естественный корм. А люди, в благодарность за сохраненный урожай, начали поклоняться совам. И женщины – сборщицы зерна и хозяйки домашнего очага постепенно сросся с образом совы – хранительницы овина, а значит и урожая. А так как именно женщины отвечали за плодородие полей, выжигая солому, сушили зерно на огне и на огне готовили еду, то дуэт женщина – сова закономерно превратился в трио: женщина – сова – огонь. И всё это было связано с овином. Но еще на рубеже ХIХ – ХХ веков в овинах:
Поэтому образ женщины–Совы уже в глубокой древности соединился не только с огнем, но и с: Уже в культурном слое верхнепалеолитической Мезенской стоянки на Черниговщине встречаются фигурки из мамонтовой кости, которые «одни исследователи называют «птичками», а другие – «женскими фигурками». О неолитических изображениях женщин с головой совы, найденных на Русском Севере (VI – IV тыс. до н.э.), говорилось ранее. В Триполье (энеолит IV – III тыс. до н.э.) женские фигурки с совиными головами лепили, добавляя в мягкую глину зерно и муку, причем такие изображения богинь находили у каждой зернотёрки в найденном археологами «святилище хлеба». И здесь имеет смысл привести одну из загадок, бытовавших в Тотемском уезде Вологодской губернии на рубеже ХIХ – ХХ веков (материалы Этнографического Бюро князя В.Н. Тенишева): «Вылетала Сова Здесь сова символизировала собой «ковригу хлеба, вынимаемую из печи». В Триполье живот совоголовой богини хлеба иногда охраняют две змеи. Богини со змеями тоже пройдут через тысячелетия, дойдя в северорусской вышивке до начала ХХ века. Подводя итоги всего вышеизложенного, мы можем вслед за Робертом фон Ранке Гравесом сказать: «Древняя Европа никаких богов не знала, была только одна Великая Богиня и только она почиталась как бессмертная и неизменная». Единственным дополнением к этому тексту будет – Восточная Европа, так как Западная Европа до рубежа IV – III тыс. до н.э. индоевропейцев с их Великой Богиней Матерью Совой не знала, а они, в свою очередь, не жили в Западной Европе. Имена Совы-Тёщи
Академик Б.А. Рыбаков писал: Уже отмечалось ранее, что две дочери титана Кея, которого древнегреческая мифология помещала на берегу Кронийского (Ледовитого) океана и чей город вологодская обрядовая песня называет «нашей родиной», Лето и Астерия воплощались в образах перепелок. Именно в образах перепела и перепелки сочетались браком Зевс и Лето – родители Артемиды и Аполлона Гиперборейских. Но вот перед нами русская святочная песня, записанная в середине ХХ века (!) в Кировской области: Диль-диль, перепёлка, Да Ладу, молодая! Лада-перепёлка, вероятно, на более позднем этапе плужного земледелия стала ещё одним образом богини-Птицы, связанной с Землей и житом. Но заменить до конца Сову-Тёщу она все-таки не смогла. У совоокой Богини–Матери, в процессе миграции поклонявшихся ей народов, появились новые имена:
«Афина – одна из главнейших фигур не только олимпийской мифологии, по своей значимости она равна Зевсу и иногда превосходит его, коренясь в древнейшем периоде развития греческой мифологии – матриархате. Силой и мудростью она равна Зевсу… её место ближайшее к Зевсу… На древнее зооморфическое прошлое богини указывают ее атрибуты – змея и сова. Гомер называет Афину «совоокой», орфический гимн – «пёстровидной змеёй»… Афина восходит к образу богини со змеями крито-микенского периода. Сова и змея охраняли дворец богини со щитом микенского времени – прообраз олимпийской Афины… Сама Афина мыслилась как судьба и Великая богиня – мать, которая известна в архаической мифологии как родительница и губительница всего живого». Вспомним, что в традиции русских святочных гаданий о судьбе Сова предвещает как смерть, так и рождение ребенка. Говоря о древнегреческой Афине, «Энциклопедия мифов отмечает следующее: «Мощная, страшная, совоокая богиня архаики… она требует к себе священной почтительности, не один смертный не может ее увидеть». На дубу сидит, головой вертитЗаметим, что древнейшая египетская богиня первых династий (начало III тыс. до н.э.) – Нейт (Нит) была аналогом Афины. Вспомним, что именно её изображение в храме города Саиса всегда было закрыто покрывалом. Имя поздней ипостаси Нейт – Нефтиды звучало как «Лунь». Сама Нейт была покровительницей города Лунита, который древние греки называли также Латополис - город Лато (Лунитом). Специально повторим, что Геродот отождествлял Нейт с Афиной, и что к Нейт близка хетто–хуритской богине «Шавушка» (Совушка). В связи с городом Лунитом приведем текст русской обрядовой песни, ставшей к началу ХХ в. детской «потешкой»:
Луни – тоже совы, одна из их разновидностей. Судя по всему, их название прямо объединяет этих птиц с Луной, с лунными культами. В этом контексте интересно то, что изображение шумерской Иштар (Лилит) с совиными крыльями и лапами, стоящей между двумя совами (начало II тысячелетия до н.э.), воспринимается как прямая иллюстрация вышеприведенной «потешки». Возможно, именно эта структурная схема, рожденная в глубокой палеолитической древности, затем, с развитием скотоводства и доместикацией коня, сменилась той, которую мы хорошо знаем – Богиня Мать с двумя конями или двумя всадниками по сторонам. Отметим, что Афину называли:
Афине были посвящены земледельческие праздники:
Суммируя вышеизложенное, можно сделать вывод, что Афина в целом сохранила основные черты древней Богини–Матери, Совы-Тёщи. Интересно, что имя Афины не выводится из древнегреческого. Предполагают его догреческое происхождение. Позволим себе предположить, что это имя возникло из термина «Овина».
Так название овина «ШИШ» явно заменило совсем другой термин, означавший женский половой орган (символом которого в польских загадках была Сова). Здесь имеет смысл вновь вспомнить, что в русской народной традиции «именины овина» праздновались в дни Фёклы Заревницы (24 сентября) и Пресвятой Богородицы (1 октября), а руна «ИР», которая выглядит как схематическое изображение древнего овина, была знаком женского начала и понималась как «Всеобъемлющая». Тогда Овина или Авина будет то же самое, что и Овинница, то есть «Хозяйка Овина». Еще одним аргументом, говорящим в пользу такого предположения, является тот факт, что Афина (как Великая Богиня – Мать) даёт и отнимает жизнь. Но в санскрите термин «avi» значит «боль, страдание, родовые схватки». Вспомним, что в древнерусской народной традиции было принято рожать в овине. Мать-Сва
Итак: Av (avati, ava, avit) – 1) способствовать
2) насыщать
3) защищать
4) желать, любить.
Не меньший интерес представляет и слово «Сова». Смотрим близкие к нему санскритские фонемы: Sava – 1) оживление, возбуждение
2) жертвенный обряд
Sava – выжимание сомы.
Savana – 1) оживление, возбуждение
2) жертвенный обряд.
И здесь уместно вспомнить свадебный обряд, сохранившийся в русской традиции, где пиво готовили и распивали именно в овине. Savana - лесистый
Savana - 1) огонь
2) ад.
Savitri – 1) производительница
2) мать.
Sva – его, её, их, иметь (на литовском SAW).
Saviman – 1) приведение в движение,
2) пробуждение,
3) указание,
4) направление.
Savidya – наделенный знанием.
Savicesana – наделенный особыми свойствами.
Судя по всему, Мать-Сва Влесовой книги - это Мать–Сова глубокой палеолитической древности, Богиня жизни и смерти, Сова-Тёща вологодской и владимирских обрядовых песен. А ведь есть ещё и: Sauva – небесный (о звуке), Suvari – рождающая кого-либо, Savega – быстрый, стремительный, Savisa – ядовитый, отравленный. Здесь имеет смысл вспомнить, что в зооморфном воплощении Афина, Нейт, Лилит не только совы, но ещё и змеи, что дворец Минотавра на Крите охраняли Сова и змея. Что сюжет богини со змеями в руках сохранился в севернорусской вышивке до ХХ века. И что змеи тоже едят мышей, а совы охотятся на змей. И сова, несущая в когтях змею – обычная картина, поэтому назвать сову ядовитой – нормально. ГУХА
Guh – укрытие, пещера. Guhya – который должен быть утаён, скрываемый, таинственный. Guha-caya – живущий в уединенном месте, в пещере, хранимый в тайне, сокровенный.
Guha – сердце (вспомним, что именно сердце совы считается тем, что может заставить спящего человека рассказать о своих сокровенных мечтах и тайнах). И, наконец, guha – эпитет Бога Шивы - Творца и Разрушителя Вселенной. Кроме того, в санскрите есть собственное название Совы – Kaucika (букв. «имеющая когтистые лапы»). Исходя из терминов санскрита, мы можем предположить следующий смысловой ряд: жертвенный обряд (sava или savanna), связанный с огнем (savana), заключался в выжимании сомы (sava) и оживлении, возбуждении (sava). Сому (пиво) процеживают через соломенную решетку (kauca), стоя на подстилке из соломы (kusa) в амбаре, складе, житнице (kucala). Этот напиток из злаков (ячменя, ржи, пшеницы) и хмеля давал здоровье, ловкость, ум, опытность, счастье и благо (kaukala). И всё это было возможно, благодаря Сове (kaucika), охранявшей зерно от мышей. Говоря о пиве в связи с овином и Совой, мы должны обратиться ко второй половине древнего палеолитического матриархального общества – мужчинам, которые, безусловно, играли в этом обществе не последнюю роль. Пиво готовилось для них, и пили его именно мужчины. Об этом свидетельствует и северорусская традиция, сохранившаяся вплоть до первой трети ХХ века. Так ещё в 80-е – 90-е годы ХХ века старики сообщали фольклористам, что то поголовное пьянство, которое сегодня кое кем приписывается русским людям как их специфическое «генетическое» качество, начисто отсутствовало в северорусских деревнях ещё в 30-е годы ХХ века. На праздники (на Масленицу, в частности) мужчины выпивали не более 3 рюмочек (величиной с наперсток) водки, но их не ограничивали в пиве. Однако, это пиво, приготовленное по древним технологиям, не имеет никакого отношения к тому, так называемому «пиву», которое производят сегодня наши «пивоваренные» заводы. Что касается женщин и детей, то они пиво, а тем более водку вообще не пили. Они пили «пивцо» - слабый, практически безалкогольный напиток. Женский алкоголизм – настоящий бич современного общества, тогда практически отсутствовал. Что же касается мужчин, то потребляя сваренное по традиции пиво, они вряд ли могли спиться. Да и наличия свободного времени для постоянной пьянки у них в древнем матриархальном обществе не было. Мужчины строили дома, заготавливали дрова на зиму, охотились и ловили рыбу. И ещё делали очень важную работу – добывали соль, месторождения которой достаточно широко распространены на Севере Восточной Европы. Заметим, что даже сегодня мы, отдавая дань древней традиции, встречаем гостей хлебом-солью, где каравай – женский символ, а соль, судя по всему, мужской. СОЛЬ
Lavana – посоленый, солёный, а также: Lavana – соль (морская) Lavanya – солёность, соль, красота, красивость Lavanata – солёность Lavanita – солёный Lavana–Jala – вмещающий солёную воду, море Lavanoda (Lavana +Uda) – море (соль + вода). Но там же в санскрите есть и: Lavana – срезание, покос Lavaka – жнец Lava – разрезающий, срывающий (плоды, ягоды) Lava – жатва Lava – резание, стрижка, кусок, часть, капля и имя сына Рамы и Ситы. В вологодских и, архангельских диалектах есть слово «лавина», что значит «покос, срезание». В Костромской и Нижегородской областях слово «рама» это «граница, межа, конец пашни у леса». А в Череповецком районе Вологодской области «раменье» - «луговые сенокосные угодья среди леса (Э.М. Мурзаев, Словарь народных географических терминов, М., 1984). Что касается термина «Сита», то в санскрите – это борозда, морщина, складка и имя супруги Рамы, но также и – белый, светлый. В русском языке есть такое понятие как ситная (белая) мука и ситный (белый) хлеб, а также название приспособления для просеивания муки – сито. Таким образом, уже на языковом уровне выстраивается комплекс связей, где «рама» (одно из названий деревянной бороны) и «борозда» на поле, дают возможность последующей жатвы, в результате которой появится «мука», в комплексе с солью рождающая хлеб. Этот комплекс понятий возникнет потом, спустя тысячелетия, когда на смену сбору диких злаков придет подсечно-огневое земледелие. На раннем этапе протоземледелия мы можем предполагать участие мужчин в каких-то важных обрядах жатвы, возможно, связанных с добываемой ими солью. Здесь имеет смысл обратиться к еще одному термину санскрита Lu (Lunati, Lunite, Lulava/Lu, Ulava/Lu Luve, Lavitum, Luna), что значит:
А теперь вспомним город Лунит, покровительницей которого была древнейшая египетская богиня первых династий царей (начиная с III тысячелетия до н.э.) – Нейт. Геродот её считал аналогом древнегреческой Афины. И то, что греки называли этот город Латополис или Латон, то есть город богини Лато (Лето, Лады). И здесь же отметим такой термин как Lavitum, связанный с Lavana - покосом, жатвой, сбором урожая и с Lavana – соленый, посоленый, соль. БОЖЕСТВЕННЫЕ
Возможно, что с теми же «пространственно-временными» характеристиками связано и появление русоволосых (рыжих) и светлоглазых ЛЕВИТОВ, потомков третьего сына Иакова от Лии по имени Леви. Заметим, что именно третий сын (Иван-Царевич, Иван-дурак) в русских народных волшебных сказках, отличающихся глубоким архаизмом своих сюжетов, обладает некими сакральными способностями. Он женится на Царевне-Лягушке, достает молодильные яблоки, получает волшебного коня Сивку-Бурку Вещего Каурку и т.д. Но то же самое происходит и с потомками Леви - левитами. Они были исключены из 12 колен израилевых и единственные из всех не были наделены землей. То есть, фактически, они вели жизнь брахманов, не обладая собственностью и получая от народа десятину для своего существования. Но они же выполняли жреческие функции, будучи певцами, музыкантами и стражами в переносном храме Скинии. Нам остается сделать вывод, что левиты (лавиты) в глубочайшей матриархальной древности на севере Восточной Европы принимали участие в священных обрядах жатвы солью, музыкой, пением и ритуальными возлияниями пивом. Об этом свидетельствует и такой древний текст, как «Мундака Упанишада», одна из самых авторитетных упанишад Атхарваведы, во второй главе которой говорится: «Чья агнихотра не сопровождается жертвоприношениями новолуния, полнолуния, четырехмесячным подношением первых [плодов жатвы] и совершена без гостей, Лишена возлияния, подношения вишвадевам свершается не должным образом, - [у того она] губит его миры, вплоть до седьмого. Черный, ужасный, быстрый как мысль, очень красный, цвета густого дыма, Искрящийся и богиня во всех образах – вот семь играющих языков [пламени]. Кто при сиянии этих [языков пламени] исполняет [дела] и вовремя совершает подношения, Того они [как] лучи солнца, ведут [туда], где обитель единого владыки богов». Разумеется, тексты Атхарваведы (Веды заговоров), и тем более «Мундака Упанишады», были канонизированы спустя тысячелетия после завершения эпохи матриархата. Но, тем не менее, здесь сохранились реликты той далекой поры, когда не Бог-отец, а Великая богиня Мать воплощалась в семи языках пламени и не солнечные, а лунные культы играли главенствующую роль. Знаменательно и то, что термины классического санскрита «deva» - небесный, божественный, бог, жрец, владыка и «devaka» - небесный, в русском языке, а особенно в северорусских диалектах, используются на бытовом уровне и по сей день (дева, девка, деука) в отношении исключительно девушек и женщин, но никак не мужчин. Таким образом, термин, ставший впоследствии основой многих слов, связанных с понятием «божественный», в санскрите: Deva rarman – священный обряд, богослужение, Deva kula – храм, дом богов, Deva gana – сомн богов, Deva–ja – божественного происхождения, Devatva – божественность, Deva-Deva - Бог или Царь богов и т.д., в русском языке сохранил свое древнейшее значение, где понятие божественного закреплено именно за женским началом. Мы можем констатировать, что сложившийся в глубокой (еще палеолитической) древности культ Богини-Матери-Совы, охранительницы Зерна и подательницы Жизни, владычицы Огня и Воды, мог возникнуть только там, где в течение многих десятков тысячелетий существовали луговые злаковые степи, состоящие из посевных форм – дикой ржи, дикого ячменя, дикого овса и дикой пшеницы. А такие степи существовали столь долгое время только на территории Восточной Европы – Русской равнины. В последующую эпоху мезолита (среднего каменного века, в Х – VIII тыс. до н.э., привело к исчезновению злаковых степей и широкому распространению широколиственных лесов (настоящие степи остались только в узкой полосе Причерноморья), люди были вынуждены выжигать эти леса, чтобы восстанавливать поля злаков, которые теперь необходимо было сеять. Так, судя по всему, появилось подсечно-огневое земледелие. Матриархально-мотыжное земледелие, как отмечал Б.А.Рыбаков, доживает до энеолита (V – III тыс.до н.э.). Он пишет: «В мировоззрение земледельцев вошли все четыре измерения: поверхность земли, распаханная вдоль и поперек высота мира, теряющаяся в голубой тверди неба, и непрерывное движение этого мира во времени. И все это было выражено в орнаменте. Орнамент стал общественным явлением, позволяющим, как позднейшие письмена, повествовать о своем отношении к миру и объединять людей для выполнения тех или иных действий». Появившись еще в палеолите Русской равнины (Костёнки, Мезинская стоянка), орнамент именно здесь развился до той сложнейшей системы, которая затем была унесена на территорию будущей Индии, Древней Греции, Эртрурии и т.д. И именно в России эти орнаментальные комплексы сохранились вплоть до наших дней в наиболее полном и завершенном виде. На рубеже IV – III тыс. до н.э. роль земледелия ослабляется и усиливается значение скотоводства. Как отмечают авторы «Энеолита СССР»: «Именно развитие скотоводства в подвижных его формах (отгонное, полукочевое, а далее и кочевое), резко ограничивало или даже исключало возможность одновременной земледельческой практики… подвижное скотоводство весьма продуктивно в первые периоды развития, оно быстрее и легче земледелия дает прибавочный продукт… Коллективы подвижных скотоводов быстро росли. Соответственно росли и их стада, что требовало постоянного расширения «производственных площадей» - пастбищ. Расширение это шло значительно быстрее и в больших масштабах, чем у земледельцев... Условия ковыльных и полынных степей, переходящих в крайних южных своих пределах в полупустыню, резко ограничивали возможности земледелия. Необходимая же для развития скотоводства кормовая база была здесь практически беспредельной… в различных ландшафтных зонах скотоводство принимало разные формы. На отмеченных прочной оседлостью и наличием пусть ограниченного земледелия лесостепных поселениях оно носило явно придомный характер. В стаде соответственно преобладали крупные домашние животные и свинья. Южнее, в степях, наиболее продуктивным и приспособленным к специфике этой зоны животным была овца. Именно овцеводство явилось решающим экономическим фактором в освоении степных пространств». Завершение эры матриархата
Закончилась многотысячелетняя эра матриархата. Началась эра патриархата – эра войн и убийств. Древняя Богиня-Мать уступила своё место Богу-Отцу. Но не везде и не всегда! И там, где родились и сохранялись древние традиции земледелия, Богиня-Мать осталась не Девой–воительницей, а Матерью–Землёй, Великой Праматерью, Совой – Тёщей. Мир вашему дому!Говоря об овине, мы подчеркивали, что с ним были связаны все важнейшие события в жизни, как отдельного человека, так и общины в целом. В овине рождались, женились, умирали. Здесь, как правило, начинались все календарные обряды. И все это – рождение, свадьба, смерть, гадание о судьбе, обряд очищения – баня, приготовление ритуального напитка – пива, совершалось на соломе. Солому жгли в ритуальных кострах, из нее делали чучело Масленицы (и Холики в Индии). И здесь хотелось бы обратить внимание на те странные послания гиперборейцев, о которых говорят древнегреческие предания – проросшие семена злаков, завернутые в солому. Возникает естественный вопрос: почему и зачем надо было, рискуя жизнью нести через земли разных народов такие, мягко говоря, странные дары? Да еще отправлять в этот небезопасный путь молодых девушек! Возможно, ответом на этот вопрос является традиционное приветствие, которое звучит как «Шолом!» и «Салам!», что значит буквально - Мир Вам! Это поразительно! Ведь слово Шалом, Салам (Мир Вам!) звучит практически одинаково с русским словом «СОЛОМА». А если это так, то дары гиперборейцев значили то, что юные гиперборейские ДЕВЫ несли через земли и народы послание МИРА, напоминание о Золотом Веке, о прежнем единстве людей, о том, что жизнь со смертью не кончается, и что в сухой соломе покоится новая жизнь – ПРОРОСШЕЕ ЗЕРНО! |
Еще в эпоху палеолитического протоземледелия люди уже ясно представляли себе, что сожженная на полях солома, оставшаяся после сбора зерна, увеличивала плодородие почвы.
Раньше складами для общинного зерна были хлебные ямы, которые устраивали на гумне. Овин (или гумно, рига) — место, где сушили и хранили зерно.
Исследователи «совиного вопроса» отмечают о Сове также и следующее (из «Энциклопедии символов»):
Совушка – сова, большая голова, 
Есть веские основания полагать, что в патриархальном обществе многие сакральные термины матриархата были перекодированы в мужской вариант.
Поскольку санскрит чрезвычайно близок к русскому языку, используем его термины для прояснения этой ситуации.
В северорусских диалектах есть такое название совы как «ГУХА», якобы повторяющее крик этой птицы. Но если мы вновь обратимся к санскриту, то выяснится, что:
Вновь обращаясь к санскриту, мы находим в нем такие термины как:
Судя по всему, место и время рождения таких образов как Сова – Теща и Лилит было одно и то же.
Вот где, по-моему мнению, следует искать истоки легенды о земледельце Каине и Авеле – «пастыре овец». Говоря об ослаблении роли земледелия и значительном усилении скотоводства на рубеже IV – III тысячелетий до н.э., когда завершился «земледельческий энеолит с его равенством «Золотого века», Б.А.Рыбаков подчеркивал, что «борьба за эти стада, отчуждение и неравномерное распределение их, возможность перемещаться вместе с имуществом в повозках – телегах (колымагах) на значительные расстояния под охраной конных воинов, развитие обмена – всё это коренным образом меняло устоявшийся земледельческий уклад, вносило в него социальное неравенство, и военное начало, и отношения господства и подчинения внутри каждого племени. Земледельческий энеолит с его равенством «Золотого века» не оставил нам никаких следов насильственных захоронений… Культура боевых топоров, культура подвижных и воинственных конных пастухов породила новое социальное явление, закреплявшее неизмеримо возросшую власть племенных вождей и воевод – обычай насильственного ритуального убийства ближайших подчиненных вождя на его могиле и совместного с ним захоронения».
 |
|
© 2012, 2013 Оформление и вёрстка yperboreia.org |
|
|
© 2003-2024, Международный Клуб Учёных |
|