 |
 |
| ||
|
О времени расселения финно-угров на Севере у этнографов и историков имеются различные мнения. Если речь идет о конкретном финском или угорском этносе, то их расселение на этой территории датируется V веком (ливы), X веком (финны), XV веком (ненцы). Если же говорится об отвлеченном финно-угорском этносе, то его расселение в этих местах относят к III-II тысячелетиям до н.э. Славянское же расселение на Русском Севере большинство историков сдвигают к IX-XII векам. Для согласования этой позиций выдвигается версия наличия древневепсского субстрата, нашедшего отражение в преданиях о чуди, и его определяющем влиянии на этногенез Русского Севера (Пименов В.В. Вепсы: очерк этнической истории и генезиса культуры. М-Л., Наука, 1965). Нами ранее указывалось, что в настоящее время многие гидронимы Русского Севера не имеют надежной этимологии. Так, например. Название реки «Вологда» образуют от предположительно существовавшего финского термина «валгада» - «белая», но в финских названиях должен быть географический термин, к которому относится определение. Онега - название реки объясняют из финского «енойоги» - «стремительный поток». Но как объяснить название озера Онего, от которого как полагают, получила свое имя река. Пинега, правый приток Северной Двины, длиной в 800 километров. С XIX века это название объясняет ся из финского «пиенега» - «малая река». Такие примеры можно было бы значительно расширить. Подобное использование финно-угорской концепции историками и этнографами приводит к курьезам, когда они пытаются найти финно-угорские трактовки названий для рек, имеющих отличные, самостоятельные наименования в финно-угорских языках (напр. Вычегда – Ежва). С другой стороны, при анализе топонимов в центральных местностях Севера, например, в Тарногском районе Вологодской области из 137 населенных пунктов, больших и малых, только 6 имеют не русские названия. Это позволяет говорить, о том, что вклад финно-угорского субстратного населения в этногенез указанной территории был крайне незначителен, если имелся вообще. Тем более что зафиксирована волна переселения финно-угров из пределов Шведского королевства на территорию Русского государства в 17 веке. Противоречивость данных, казалось бы, не дает возможности определить наличие или отсутствие славянского (или точнее северорусского) населения в эпоху, предшествующую Киевской Руси. Однако современная наука нашла индикаторы течения этнических процессов. Так академик Б.А. Рыбаков показал связь этнонимов славянских племен со временем их образования. Деление племенных названий на исконные и на приобретенные в процессе позднейшей колонизации позволяет связать вопрос о датировке их с определением времени начала колонизации (Рыбаков Б.А., Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв., М. Наука, 1982). Он пишет: «Особую важность приобретает определение времени сложения союзов племен. Нестор, описывая древнейшую историю славянства, применяет только имена союзов племен, не обозначая нигде мелких племен, но это не определяет начальной даты сложения союзов. Однако анализ текста Нестора может дать ответ на интересующий нас вопрос. До сих пор не обращалось внимания на то, что имена народов у Нестора делятся в основном на две группы: одни имена оканчиваются на -ане или -яне (поляне, мазовшане и др.) и, возможно, происходят от тех или иных топонимов, а другие на -ичи или -цы и имеют явно патронимическую окраску (радимичи, вятичи). С этим сходится и терминология западнославянских источников. Главное состоит в том, что при нанесении обеих групп на карту выявляется интереснейшая закономерность: группы образуют две зоны - внутреннюю и охватывающую ее со всех сторон внешнюю зону». Внутренняя зона (названия типа «поляне») совпадает с областью расселения славян в скифо-сколотское время, а внешняя зона (названия типа «радимичи») - с широкой областью позднейшей колонизации. Во внешней зоне встречаются имена племен, образованные по обоим принципам - как топонимическому, так и патронимическому, но патронимические мы находим только во внешней зоне колонизации. Внутренняя зона, совпадающая в основном с прародиной славян, знает только названия типа «поляне», «висляне» (три исключения: север, хорваты и дулебы) и совершенно не знает названий второго типа/
Патронимическая форма названий племенных союзов находит подтверждение в легендах, записанных Нестором: радимичи происходят от некоего героя Радима, приведшего их на Сож «от ляхов». Таким образом, основной процесс широкого расселения праславян падает на время после существования сколотского единства. Следовательно, исконные топонимические названия племенных союзов и сами эти союзы могут быть датированы первой половиной или серединой I тысячелетия до н.э. Если археология помогла уточнению границ племенных союзов для времени их отмирания (Х-ХП вв. н.э.), то вполне закономерно обращение к археологическим данным для определения территорий племенных союзов эпохи их зарождения. Рассматривая локальные варианты тшинецко-комаровской культуры первичных праславян и сопоставляя их с размещением славянских народов (союзов племен) у Нестора, мы обнаруживаем целый ряд географических совпадений для основных племенных групп. Более того, привлекши локальные варианты сколотско-лужицких археологических памятников VI–IV вв. до н.э., мы увидим ту же самую картину: локальные варианты этой эпохи тоже соответствуют размещению Нестеровых народов и перечень их совпадает с перечнем вариантов тшинецкой культуры. Устойчивость географических групп на протяжении целого тысячелетия заслуживает внимания. Названия союзов в разное время могли видоизменяться. (Рыбаков Б.А. «Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв.», М., Наука, 1982). Отметим, что этноним «севера» известен как «северяне» (у переселенцев на Балканы), также кривичи известны как «криви» и «кривитены», в составе которых упоминаются «полочане» по реке Полоте и «смоляне». Говоря о славянских народах (союзах племен) Б.А. Рыбаков относит их формирование к двум эпохам: названия типа «радимичи» он связывает с позднейшей колонизацией VI-VII веков, а названия типа «поляне» с тшинецко-комаровской культурой. «Б.В. Горнунг ещё более определенно говорит об обособлении праславян в середине II тысячелетия до н. э. и прямо связывает праславян с тшинецкой и комаровской (более развитой вариант тшинецкой) культурами. Обширная область тшинецкой культуры в её окончательном виде снова возродила представление о славянском массиве от Днепра до Одера в полном согласии с новейшими лингвистическими данными о времени выделения славян.
Таким образом, мы можем признать область тшинецко-комаровской культуры первичным местом объединения и формирования, впервые отпочковавшихся праславян, оставшихся на этом пространстве после того, как затихло грандиозное расселение индоевропейцев - «шнуровиков». Эта область может быть обозначена несколько туманным словом «прародина». Рассмотрим длительность исторической жизни каждой из культур, отраженных тремя картами:
В итоге мы получаем около тысячи лет, когда ареал некоей этнической общности, отраженный на этих картах, был исторической реальностью. С этим мы поневоле должны считаться и сообразовывать с этой реальностью наши разыскания в области славянского этногенеза». (Рыбаков Б.А. Язычество Древних Славян, М., Наука, 1981). Создание однородной археологической (тшинецко-комаровской) культуры было результатом и материальным выражением процесса консолидации. Славянство того времени не было абсолютно монолитным — единая археологическая культура подразделялась на 10–15 локальных вариантов, которые могли соответствовать древним племенам или союзам племен, а возможно, и первичным диалектам праславянского языка. Выбранная нами начальная точка отсчета славянского исторического процесса - середина II тысячелетия до н.э. - застает праславянский мир на уровне первобытнообщинного строя, но с достаточно богатым историческим прошлым: предки славян уже с V–III тысячелетий до н.э. знали земледелие, пережили в эпоху энеолита временный подъем, связанный с усилением пастушеского скотоводства, приняли участие в заселении огромных пространств и ко времени кристаллизации праславянского этноса они уже достигли определенного уровня культуры: их хозяйство основывалось на оседлом скотоводстве и земледелии с охотой и рыболовством в качестве дополнений; они жили оседло в небольших деревнях. Основные орудия труда делались еще из камня, но применялась и бронза (долота, шилья, украшения). Выделение дружинной прослойки внутри племени не документировано» (Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., Наука,1982). Комаровскую культуру датируют 1500-1200 годами до н.э. или XVI-VIII вв. до. н.э., тщинецкая культура датируется XV-XII вв. до. н.э. (Археология СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М., Наука, 1987). Обратимся теперь к Русскому Северу. У нас есть такие источники как «Степенная книга» и «Жизнеописания Стефания Пермского», сохранившее этнонимы народов, проживавших здесь в XIV веке. Так «Степенная книга» называет «Сеже имена иноязычным странам и местом живущих около Перми: - Двиняне, - Устюжане, - Вилежане, - Вычегжане, - Пенежане, - Южане, - Серьяне, - Гангане, - Вятчане, - Лопь, - Корела, - Югра, - Печера, - Вогуличи, - Самоядь, - Пертасы, - Пермь Великая, - Гамаль, Чюсовая». «Жизнеописание Стефания Пермского» сообщает, что «Имена местом и странам, и землям иноязычником, живущих в Перми и кругом около ся Перми: - Двиняне, - Устюжане, - Вилежане, - Пинегжане, - Югжане, - Сырьяне (Сыряне, Серьяне), - Гайняне (Гаяне, Гайане), - Вятчане, - Лопь, - Корела, - Югра, - Вишера, - Печера, - Вогуличи (Вогулицы, Гогуличи), - Самоядь, - Пертасы, - Пермь Великая, глаголемая Чусовая». Отметим идентичность двух этих перечней, в которых среди иноязычного Стефана Пермскому народов названы и устюжане, и двиняне, и жители Печоры, и народ «гангане» или «гайняне» в верховьях реки Камы. Некоторые авторы полагают, что лопь проживала по реке Лопве, притоке Косы, или в Слободском уезде у Лопари. Реки с названиями Лопь-ю, Лоп-ва встречаются на Северном Урале. Но лопь обозначена соседней с корелой. Корелов в XIV веке размещают на Карельском перешейке и в сопредельной части Финляндии (Выборгская губерния). Рядом с ними, в Заонежье, еще в XVII веке, имелись лопские погосты. В Перми карелы неизвестны. А пертасов размешают на юге Коми-Пермяцкого округа. Отметим, что к «иноязычным странам и местом» отнесены не только вогуличи и корела, но и двиняне, устюжане, вилежане, вычегжане, пенежане, южане, вятчане, которые в настоящее время считаются русскими. В ряде списков ганган (гайнян) заменяют галичанами. Александр Гваньини в 1581 г. в Вероне писал об области Устюг «они имеют собственный язык, хотя больше пользуются русским» (Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. Архангельск. №1 1911). Возможно, в XIV dеке в этих землях существовали отдельные, самостоятельные славянские языки. В.И. Даль писал (Толковый словарь живого великорус¬ского языка. Т.I-IV. М. 1978г. с. LVIII). «Говор вятчан впер¬вые надоумил меня о происхождении болгарского последо-вательного члена, который произведши с греческого; час¬тицы от, ат, то, та, те прилагаются на Вятке не безраз¬лично, а по родам...» Из других этнонимов, не иноязычных, а русских, известны по реке Ваге - «важане», по реке Емце - «емчане», по реке Нижней Тойме - «качемяне», по реке Онеге - «онежане», по реке Сысоле - «сысоляне», «вологжане» (население Грязовецкого, Кадниковского и Вологодского уездов), «галичане» (в Галицких уездах), «заонежане» (в Заонежье). В Яренском уезде, по реке Вымь - «вымичи». В Сольвычегодском уезде, по рекам Тоймам - «тоймичи». В Пинежском уезде, по реке Суре - «сура». По реке Сысоле - «ужговцы». По реке Ваге - «шенкурцы» (нижнее течение реки Ваги), «кулойцы» (по реке Кулою), «кокшары» по реке Кокшеньге (приток Ваги). Среди кокшаров выделялись «илежане» по реке Илезе. На Севере этнонимы на -ане или -яне составляют единый, четко очерченный массив. Этот массив не имеет непосредственной связи с общеславянским (тщинецко-комаровским) массивом. Однако он повторяет путь развития общеславянского массива. Исходя из этого можно предположить, что его возникновение относится к раннему периоду тщинецко-комаровской культуры (XVI век до н.э.) с которой он составлял единой целое. В дальнейшем, после X – VII веков до н.э. их связь прервалась.
Мы проанализировали около 32000 вариантов гидронимов Русского Севера и сопредельных территорий на предмет наличия гидронимов на –ица. Таких гидронимов обнаружено около 1300. Следует отметить, что практически все гидронимы имеют славянскую корневую основу. Также как и в бассейне Вислы среди них имеются гидронимы связанные с имена. Это говорит или о продолжавшемся участии в словообразовании суффикса –ица, по крайней мере до XVIII века. Или о переосмыслении непонятных слов местным населением. По крайней мере, варианты написания гидронимов в писцовых актах XV века и в XX веке свидетельствую в пользу этой версии. Касаясь распространения гидронимов на –ица нужно учесть тот факт, что реки пересекали границы административных образований и поэтому реальное самостоятельное количество гидронимов в районах с выявленных их малом числом значительно меньше. В Вятской губернии границы проводились по водоразделам, и если в Орловском уезде 70 гидронимов на –ица, а в Слободском уезде 53, то в Яранском и Нолинском по 2, а в Уржумском уезде их нет. Кроме того практически везде встречается (хотя бы в единичном количестве) гидроним Талица, образованный от термина обозначавшего временный водоток, существовавший в вешнее половодье, но ставший со временем постоянным. Набольшее процентное соотношение гидронимов на –ица наблюдается в следующих северных уездах: Кадниковский 12%, Тотемский 12%, Никольский 11%, Великоустюжский 9%, Вельский 9%, Архангельский 8%, Вологодский 7%, Онежский 7%, Притиманье 6%, Каргопольский 5%. На сопредельных территориях: Орловский 14%, Вятский 9%, Слободской 7%, Чухломской 7%, Кирилловский 6%, Кологривский 6%, Котельничский 6%, Солигаличский 6%, Кинешемский 5%. Таким образом, Посухонье и средняя Вятка сопоставимы с бассейнами Прута и Серета, остальные территории с Центральной Украиной. С бассейном Десны (4-5%) сопоставимы северные уезды и территории: Грязовецкий, Петрозаводский, входившие в состав Двинского уезда - Печенга и Терский берег. На сопредельных территориях: Белозерский, Буйский, Галичский, Костромской. С бассейном Северского Донца (2-4%, очаговая древнеславянская колонизация) сопоставимы следующие северные уезды: Вытегорский, Мезенский, Повенецкий, Сольвычегодский, Холмогорский, Шенкурский. На сопредельных территориях: Варнавинский, Ветлужский, Любимский, Макарьевский, Пошехонский, Устюженский, Череповецкий. Практически отсутствуют гидронимы на –ица (до 2% или менее 3 гидронимов) в следующих северных уездах и территориях: Даниловский, Кемский, Кольский (Имандра, Кола и Мурманский берег, Поной), Лодейнопольский, Мезенский (Верхняя Мезень), Олонецкий, Печорский, Пинежский, Пудожский, Усть-Сысольский, Яренский. На сопредельных территориях: Березовский, Верхотурский, Глазовский, Моложский, Нолинский, Соликамский, Туринский, Уржумский, Чердынский, Яранский. C.В. Соколовский, говоря о топо- и гидронимии как индикаторах этнических ареалов, отмечает необходимость использования категории топонимов-мигрантов, «маркирующих процессы расселения этноса». В качестве существенных признаков массово-колонизационных топонимов С.В. Соколовский называет несвязанность их этимологий с именами и прозвищами лиц, а также ареальность топоформантов, входящих в их состав. Он отмечает, что: «последний признак наиболее существенен, поскольку свидетельствует о перенесении не изолированного названия, а топонимической системы». (Соколовский С.В., Роль данных ономастики в историко-антропологических исследованиях. СЭ., 1985 г., № 5.). Как отметил В. Георгиев в «Исследования по сравнительно-историческому языкознанию»: «Географические названия являются самым важным источником для определения этногенеза данной области. В отношении устойчивости эти названия неодинаковы: наиболее устойчивы названия рек, особенно более значительных». Малые реки длиной 20-50 км. неустойчивы. Реки длиной более 100 км. сохраняют свои древние названия». Попробуем найти топоформант-индикатор этнических ареалов, маркирующий процесс расселения этноса. В.Н. Топоров и О.Н. Трубачев указывают на крайнюю консервативность гидронимических суффиксов. На территории расселения славян наиболее древними названиями считаются те, в которых присутствуют суффиксы -н-, -ица. В.А. Никонов пишет: «Из формантов, образовавших непосредственно существительные (а не прилагательные), древни –ец и –ица. Но в топонимии они все же во многом различаются… На старых славянских территориях -ец (и -овец) образует больше 1/3 всех названий населенных пунктов (например, в области Чаковец на северо-западе Хорватии). В форме –ац он очень силен в большей части Сербии и Хорватии. Названия с суффиксом –ец тем гуще, чем древнее славянское заселенье. Так, в Ивано-Франковской, Черновицкой и Тернопольской областях Украины они теперь составляют более 3% названий населенных мест, в Винницкой и Хмельницкой 1,5%, в Днепропетровской, Кировоградской, Одесской, Николаевской – малую долю процент, в Херсонской их нет совсем. Среди гидронимов тенденция та же. На Украине в бассейнах Прута и Серета названиям с суффиксом –ец принадлежит 12% названий рек, в бассейне Верхнего Донца - 5%, в бассейне Северского Донца - 2,5%, в Приазовье меньше 1%. В основном сходно распространенье форманта –ица. Этим суффиксом образованы почти 25% всех гидронимов Словении. На Украине в бассейнах Прута, Серета и верховьев Днестра они составляют больше 10% гидронимов, в бассейне Десны 4%, Северского Донца – меньше 2%, южней Хортицы их совсем нет. Среди названий населенных мест в юго-западной Болгарии (область Благоевград) их 15%, в Черновицкой обл. более 4%, в Полтавской 0,6%. Заметную величину они составляли на русском северо-западе, особенно в Псковской и смежных землях. (В.А. Никонов, Введение в топонимику. М., Наука, 1965). На территории Смоленской области словообразовательный суффикс -ица насчитывает более двух десятков речных гидронимов, в том числе Белица, Велица, Должица, Ильжица, Петрица, Ужица, Черница, Шуйца и др. В.Н. Топоров и О.Н. Трубачев указывали, что: «Суффикс –ица является характерным общеславянским гидронимическим форматом и широко представлен на всех старых славянских территориях. О продуктивности –ица в течение длительного времени свидетельствуют с одной стороны, такие древние образования, как Вислица…, с другой стороны, -такие явно поздние образования, как Михалкица… Широкое распространение с давних пор суффикса –ица, как и других формантов со старым –к- в гидронимии, особенно примечательно, поскольку для старой европейской гидронимии, исключая кельтскую территорию, использование суффикса –к- не было характерным. Говоря об особенностях географического распространения гидронимов на –ица в Верхнем Поднепровье, следует специально отметить, что в отличие от большинства рассмотренных до сих пор случаев наблюдается явное преобладание в относительном плане гидронимов этого типа в бассейне Березины (немногим меньше 1/6…), в бассейне Припяти (хотя в ее верховьях с левой стороны названия на –ица единичны, зато на ее притоке Птичи так же, как и на Березене, 1/6 всех названий содержит суффикс –ица). В области, лежащей к востоку от основного стержня Днепра, большим количеством названий на –ица выделяется самая верхняя часть Днепра до Смоленска, соседящая с левыми притоками Западной Двины, а также верховья Десны и Ипути. Разумеется, названий на –ица немало и на Сожи, однако здесь они не составляют заметного компонента гидронимии в сравнении с другими образованиями. При рассмотрении распространения гидронимов на –ица за пределами Днепровского бассейна следует подчеркнуть два момента: во-первых, большое количество гидронимов в верхней части Западной Двины (…не менее 30…); во-вторых, эти названия достаточно многочисленны по Днестру и Южному Бугу, где их около полусотни». Словообразовательного суффикса -ица нет в Сибири. Можно сравнить распространение гидронимов на –ица и археологических культур. До недавнего времени сделать это было практически невозможно. Отсутствовал материал для сравнения на достаточно большой территории, хорошо изученной археологически и с репрезентативной выборкой топо- и гидронимов. После того как в 1979 году опубликован «Словник гідронімів Украіни», включающий 44000 вариантов названий рек и озер, появилась возможность провести такое сравнение. Нанеся на карту гидронимы с суффиксом –ица, мы сравнили получившийся ареал с картой археологических культур на предмет совпадения. И такое совпадение было найдено. Ареал гидронимов с суффиксом -ица совпал с ареалом тшинецко-комаровской культуры, причем на гидронимической карте зафиксирован разрыв единого массива по границам комаровской и тшинецкой культур («Словник гідронімів Украіни», Киев, Наукова Думка, 1979). Тогда, если вывод Б.А. Рыбакова о тождестве ареалов этнонимов на -ане или -яне и тшинецко-комаровской культуры, а также наш вывод о тождестве ареалов гидронимов на –ица и тшинецко-комаровской культуры верны, то ареалы этнонимов на -ане или -яне и гидронимов на –ица должны совпадать. И они совпадают! Совпадение ареалов должно наблюдаться и на Русском Севере.
Рассмотрим теперь соотношение гидронимов на –ица и этнонимов на –яне. Архангельский уезд (8%) – двиняне. Сюда же можно включить Терский берег и Холмогорский уезд. В Холмогорском уезде гидронимы примыкают к Емце (емчане). Великоустюжский уезд (9%) – устюжане. Никольский уезд (11%) – южане. Вилежане и вычегжане скорее всего локальные группы Устюжан или Южан проживавшие в районе Сольвычегодска и Лальска. Орловский (14%), Вятский, Котельничский уезды – вятчане. Слободской уезд (7%) – серьяне и гангане. В северной части Коми-Пермяцкого округа, у Гайн, сосредоточена большая часть гидронимов с суффиксом –ица Чердынского уезда, их процентное соотношение достигает более 5%. Кологривский (7%), Галичский, Чухломской, Солигаличский уезды (в XVI веке составляли одну область) – галичане. Онежский (7%), Каргопольский, Кирилловский уезды (в XVI веке составляли область Онегу) – онежане. Кадниковский (12%), Вологодский, Грязовецкий уезды (в XVI веке составляли одну область) – вологжане. Вельский уезд (9%) – важане (группа - устьяне). Локальный максимум гидронимов на –ица в Олонецкой губернии имеет соответствие в заонежанах - русских Заонежья (с центром в Кижах). Не совсем ясна ситуация с Притиманьем, никакого русского этнонима для этой местности не зафиксировано, а по картографическому материалу (В. Корд. «Материалы по истории русской картографии», Киев, 1899) она может находиться как в Югре, так и Печере. Возможно, здесь проживала этнографическая группа двинян. Также неясен этноним населения Тотемского уезда. Сами жители Тотьмы – тотьмичи, но со всех сторон уезд граничил с вологжанами, галичанами, важанами, южанами и устюжанами. Что касается местностей сопоставимых с бассейном Северского Донца на Украине то характерен пример Шенкурского уезда, занимая низовья реки Ваги, он в отличие от верховьев этой реки имеет минимальный процент гидронимов с суффиксом –ица, а население представлено этнонимом – шенкурцы, в отличие от важан в Вельском уезде в верховьях Ваги. Интерес представляет этноним пенежане или пинегжане. В Пинежском (ранее Кеврольском) уезде гидронимов на –ица практически нет (менее 1%). Поэтому можно предположить, что этноним пенежане относился к группе населения верховьев Пинеги в Сольвычегодском уезде, составлявшем часть устюжан. В местах расселения лопи, корелы, вогуличей, самояди, пертасов, вишеры и в Перми Великой (Чусовой) гидронимов на –ица практически нет.
В целом наблюдается совпадение ареалов распространения этнонимов на -ане или -яне и ареалов гидронимов с суффиксом –ица. Исходя из факта их появления и развития во времена тшинецко-комаровской культуры (XV-VIII века до н.э.) можно считать установленным наличие праславянского (древнесеверорусского) населения на Севере России в этот же период. Учитывая наличие на русском Севере гидронимов с более древними формантами (например –на) также можно предположить, что его праславянское население не появилось в ту эпоху вследствие внешней колонизации, а являлось местным населением. |
|
|
© 2003-2024, Международный Клуб Учёных |
|