 |
 |
| |||||||||||||||||||||||||||
|
Проблема локализации прародины индоевропейских народов стоит перед наукой достаточно давно. Еще в середине XVIII в. было отмечено языковое родство европейских народов, а в 1767 году монах-иезуит Кёрду отмечал близость ряда языков Европы к санскриту - языку священных текстов Древней Индии Вед.
Фридрих Фон Шлегель, первым высказавший мысль о единой прародине всех индоевропейцев, поместил эту прародину на территории Индостана. «Решающим для зарождения индоевропеистики было открытие санскрита, знакомство с первыми текстами на нем и начавшееся увлечение древнеиндийской культурой, наиболее ярким отражением чего была книга Ф. Фон Шлегеля «О языке и мудрости индийцев (1808)», - пишет В.Н. Топоров. Однако вскоре была доказана ошибочность этого предположения, т.к. до прихода арийских (индоевропейских) племен Индию населяли представители другой языковой семьи и другого расового типа - чернокожие дравиды. Предполагавшиеся в разное время в качестве прародины индоевропейцев (а это сегодня народы 10 языковых групп: индийской, иранской, славянской, балтийской, германской, кельтской, романской, албанской, армянской и новогреческой): Индия, склоны Гималаев, Центральная Азия, азиатские степи, Месопотамия, Ближний и Средний Восток, Армянское нагорье, территории от Западной Франции до Урала между 60° и 45° с.ш., территория от Рейна до Дона, черноморско-каспийские степи, степи от Рейна до Гиндукуша, районы между Средиземноморье и Алтаем, в Западной Европе - в настоящее время по тем или иным причинам большинством исследователей отвергаются. Среди гипотез, сформулированных в последние годы, хотелось бы наиболее подробно остановиться на двух: В.А. Сафронова, предложившего в своей монографии «Индоевропейские прародины» концепцию трех прародин индоевропейцев - в Малой Азии, на Балканах и в Центральной Европе (Западная Словакия), и Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, которым принадлежит мысль о Переднеазиатской (точнее, находящейся на территории Армянского нагорья и. примыкающих к нему районов Передней Азии) прародине индоевропейцев, обстоятельно изложенная и аргументированная ими в фундаментальном двухтомнике «Индоевропейский язык и индоевропейцы». В.А. Сафронов, обращаясь в работе Н.Д. Андреева, подчеркивает, что на основании раннеиндоевропейской (далее РИЕ) лексики можно сделать вывод, что «раннеиндоевропейское общество жило в холодных местностях, может быть в предгорьях, в которых не было больших рек, но речушки, протоки, родники; реки, несмотря на быстрое течение, не были препятствием; переправлялись через них на лодках. Зимой эти реки замерзали, а весной разливались. Были и болота... Климат РИЕ прародины, вероятно, был резко континентальный с суровой и холодной зимой, когда перемерзали реки, дули сильные ветры; бурной весной с грозами, сильным таянием снегов, разлитием рек, жарким засушливым летом, когда пересыхали травы, не хватало воды. У ранних индоевропейцев существовали ранние фазы земледелия и скотоводства, хотя не потеряли значения охота, собирательство и рыболовство. Среди прирученных животных - бык, корова, овца, коза, свинья, лошадь и собака, которая охраняла стада. Он отмечает, что: «Езда верхом практиковалась ранними индоевропейцами: какие объезжались животные, не ясно, но цели очевидные: приручение». Земледелие было представлено мотыжной и почечно-огневой формой, обработка продуктов земледелия производилась измельчением зерен. Ранние индоевропейские племена жили оседло, у них были разные типы каменных и кремневых орудий, ножи, скребки, топоры, тесла и др. Они обменивались и торговали. В раннеиндоевропейской общности имело место различие родов, учет степени родства, противопоставление своих и чужих. Роль женщины была очень высока. Особое внимание обращалось на «процесс генерации потомства», что выражалось в ряде корневых слов, перешедших в РИЕ язык из бореального праязыка. В РИЕ обществе выделилась парная семья, управление осуществлялось вождями, существовала оборонительная организация. Существовал культ плодородия, связанный с зооморфными культами, был развитый погребальный обряд.
В.А. Сафронов делает вывод, что прародина ранних индоевропейцев находилась в Малой Азии. Он отмечает, что такое предположение единственно возможно, т.к. Центральная Европа, включая Карпатский бассейн, была занята ледником. Однако данные палеоклиматологии свидетельствуют о другом. В то время, о котором идет речь, то есть в период заключительной стадии валдайского оледенения, хронологические рамки которой устанавливаются от 11000 до 10500 лет назад, т.е. IX тыс. до н.э., характер растительного покрова Европы, хотя и отличался от современного, но в Центральной Европе были распространены арктические тундры с березово-еловым редколесьем, низкогорные тундры и альпийские луга, а не ледник. Редколесье с березово-сосновым древостоем занимало большую часть Средней Европы, а на Большой Среднедунайской низменности и в южной части Русской равнины преобладала растительность степного типа. Палеогеографы отмечают, что на юге Европы влияние покровного оледенения почти не ощущалось, тем более это касается Балкан и Малой Азии, где влияние ледника не ощущалось вообще. Время VIII-VII тыс. до н.э., к которому относится культура малоазиатского Чатал Гуюка, связываемая В.А. Сафоновым с ранними индоевропейцами, отмечено потеплением голоцена. Уже 9780 лет назад в Ярославской обл. появляются вязы, 9400 лет назад в Тверской обл. - липы, 7790 лет назад в Ленинградской обл. — дубы. Тем более маловероятно наличие холодного климата в Малой Азии. Здесь хотелось бы обратиться к выводам Л.С. Берга и Г.Н. Лисициной, сделанным в разное время, но, тем не менее, не опровергающим друг друга. Так Л.С. Берг в своей работе 1947г. "Климат и жизнь" подчеркивал, что климат Синайского полуострова не изменился за последние 7000 лет и что здесь и в Египте, «если бы и было изменение, то скорее в сторону увеличения, а не уменьшения атмосферных осадков». Он отмечал, что: «Бланкенгорн считал, что в Египте, Сирии и Палестине климат в общих чертах остается постоянным и подобным нынешнему со времени окончания плювиального периода; конец же последнего Бланкенгорн относит к началу межледниковой эпохи» (130-70 тысяч лет назад - С.Ж.). В работе 1921 года Бланкенгорн пишет, что «От рисс-вюрмского межледниковья (Mousterian Западной Европы) и до современности (на этих территориях - С.Ж.) сухой пустынный, а на севере полупустынный климат, подобный современному, прерываемый коротким влажным временем, соответствующим вюрмскому оледенению». К аналогичным выводам приходит и Г.Н. Лисицина, которая пишет в 1970 г: «Климат аридной зоны в X-Vll тысячелетиях до н.э. мало чем отличается от современного». У нас нет оснований считать, что климат запада Малой Азии, где в настоящее время растут дафна, вишня, барбарис, маквиса, калабрийская сосна, дуб, грабинник, хмелеграб, ясень, белый и колючий астрагал, живут такие животные как мангуст, шакал, дикобраз, муфлон, дикий осел, гиена, летучие мыши и саранча, а снег выпадает не каждый год, снежный покров, как правило, не образуется, в VIII-VII тыс. до н.э. столь значительно отличался от современного, чтобы она могла быть похожей на ту суровую прародину ранних индоевропейцев, которая реконструируется на основе их лексики. Кроме того, В.А. Сафонов пишет: «Глубокое родство бореального с тюркскими и уральскими языками, по мысли Н.Д. Андреева, позволяет локализовать бореальную общность в лесной зоне от Рейна до Алтая. Из этого также следует, что из всех областей, куда могли отойти носители РИЕ, Анатолия представляется единственно возможной: неширокие проливы не служили препятствием, так как ранние индоевропейцы знали средства переправы («лодка» зафиксирована в языке ранних индоевропейцев)» (курсив мой - С.Ж.). Что касается роли раннеиндоевропейцев в мировом историческом процессе, то тут трудно не согласиться с основными выводами В.А. Сафронова, сделанными им в заключительной части своей работы. Действительно: «В решении проблемы индоевропейской прародины, волнующей на протяжении двух веков ученых многих профессий и различных стран мира, справедливо видят истоки истории и духовной культуры пародов большей части Европы, Австралии, Америки. «Как их потомки, индоевропейцы нового времени, отрыли Новый Свет, так индоевропейцы Древнего Мира открыли человечеству знание о целостности земного дома, единстве нашей планеты... Эти открытия остались бы безымянными, если бы отголоски о великих странствиях не удержались в индоевропейских литературах, отделенных от нас и от этих событий тысячелетиями... Индоевропейские путешествия стали возможными благодаря изобретению в своей среде индоевропейцами колесного транспорта (IV тыс. до н.э.)». И добавим, благодаря одомашниванию дикого коня в южнорусских степях уже на порубежье VI-VII тысячелетий до н.э. Как отмечает Н.Н. Чередниченко: «Распространение упряжной лошади из евразийских степей в настоящее время уже не вызывает сомнений... процесс приручения лошади осуществляется па далеких равнинах евразийского степного региона... Таким образом, в настоящее время речь может идти лишь о путях проникновения индоевропейских коневодческих племен Евразии на Восток и в Средиземноморье... Евразия, таким образом, являлась территорией, откуда колесницы были принесены индоевропейскими племенами в различные регионы Старого Света, что весьма существенно отразилось на политической жизни Древнего Востока». В.А. Сафронов отмечает, что «Период общего развития индоевропейских народов праиндоевропейский период - нашел отражение в удивительных схождениях великих литератур древности, как Авеста, Веды, Махабхарата, Рамаяна, Илиада, Одиссея, в эпосах скандинавов и германцев, осетин, легендах и сказках славянских народов. Эти отражения сложнейших мотивов и сюжетов общеиндоевропейской истории в древнейших литературах и фольклоре, разделенных между собой тысячелетиями, завораживают и ждут своего истолкования. Однако появление этой литературы стало возможным только благодаря созданию праиндоевропейцами метрики стиха и искусства поэтической речи, которая является древнейшей в мире и датируется не позже IV тыс. до н.э.... Создав свою систему знаний о мироздании, открывших человечеству дорогу к цивилизации, праиндоевропейцы стали творцами древнейшей мировой цивилизации, которая на 1000 лет древнее цивилизаций долины Нила и Междуречья. Наблюдается парадокс: лингвисты, воссоздав по данным лингвистики облик праиндоевропейской культуры, по всем признакам соответствующей цивилизации, и определив ее древнейшей в ряду известных цивилизаций (V-IV тысячелетий до н.э.), не смогли перейти рубикон сложившихся исторических стереотипов, что «свет всегда идет с Востока», и ограничились поисками эквивалента такой культуре в областях Древнего Востока (Гамкрелидзе, Иванов, 1984), оставляя в стороне Европу как «периферию ближневосточных цивилизаций». Цивилизация праиндоевропейцев оказалась настолько высокой, устойчивой и гибкой, что выжила и сохранилась несмотря на мировые катаклизмы. В.А. Сафронов подчеркивает, что «Именно позднеиндоевропейская цивилизация дала миру великое изобретение - колесо и колесный транспорт, что именно индоевропейцы создали кочевой уклад экономики», позволившей им пройти бескрайние просторы евразийских степей, дойти до Китая и Индии.» И, подводя итог, он пишет: «Мы считаем, что залог устойчивости индоевропейской культуры был создан праиндоевропейцами. Он выражается в модели существования культуры как открытой системы с включением инноваций, не задевающих основ структуры ее». В качестве формы сосуществования с миром праиндоевропейцами была предложена модель, удержавшаяся во все исторические времена - выведение колоний-факторий в и иноязычную и инокультурную среду и доведение их до уровня развития метрополии. Сочетание открытости с традиционностью и новаторством, формула которого была найдена для каждого исторического периода развития индоевропейской культуры, обеспечивало сохранение индоевропейских и общечеловеческих ценностей». Мы позволили себе столь долгое цитирование, так как трудно более четко, компактно и всестороннее определить значение праиндоевропейской и раннеиндоевропейской культуры для судеб человечества, чем это сделано в работе В.А. Сафронова «Индоевропейские прародины».
Следующим фундаментальным трудом, посвященным прародине индоевропейцев, на основных положениях которого хотелось бы остановиться подробнее, является работа Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова «Индоевропейский язык и индоевропейцы», где развивается и обстоятельно аргументируется мысль об общеиндоевропейской прародине на территории Армянского нагорья и прилегающих к нему районов Передней Азии, откуда часть индоевропейских племен затем продвинулась в черноморско- каспийские степи. Отдавая должное очень высокому уровню этого энциклопедического труда, где собрано и проанализировано огромное количество языковых, исторических фактов, данных археологии и других смежных наук, хотелось бы отметить, что целый ряд положений, постулируемых Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым, вызывает очень серьезные сомнения. Так В.А. Сафронов отмечает, что: «Языковые факты, приводимые Гамкрелидзе и Ивановым в пользу локализации индоевропейской прародины на территории Армянского нагорья, могут получить и другие объяснения. Отсутствие гидронимии в указанном ареале может свидетельствовать лишь против локализации в нем индоевропейской прародины. Экологические данные, приведенные в разбираемой работе еще больше противоречат такой локализации. На территории Армянского нагорья нет почти половины животных, деревьев и растений, указанных в списке флоры и фауны, приведенных Гамкрелидзе и Ивановым, реконструируемых в общеиндоевропейский (осина, граб, тис, липа, вереск, бобр, рысь, тетерев, лосось, слон, обезьяна, краб)». Именно на этих экологических данных, приведенных в труде Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, хотелось бы остановиться подробнее. Авторы «Индоевропейского языка и индоевропейцев», в подтверждение своей концепции, указывают древнейшие названия деревьев, зафиксированные в древнеиндоевропейском праязыке. Это - береза, дуб, бук, граб, ясень, осина, тополь, тис, ива, ветла, ель, сосна, пихта, ольха, орех, яблоня, вишня, кизил. И в связи с этим рядом утверждается следующее: БЕРЕЗА
Разновидности березы встречаются в настоящее время по всей умеренной (северной) зоне Евразии, а также в горных районах более южных зон, где она растет до высоты около 1500 м (в частности на Кавказе, на отрогах Гималаев и в горных районах Южной Европы). В суббореальный период (около 3300-400 л. до н.э.) береза была распространена и в более южном поясе... Наличие общего слова для березы в индоевропейском предполагает знакомство с ней древних индоевропейских племен, что было возможно либо на территории зоны относительно умеренного климата (в Европе на широтах от севера Испании до севера Балкан и далее на восток к низовьям Волги), либо в гористых областях более южного ареала Передней Азии» (курсив мой. - С.Ж.). Однако, еще академик Л.С. Берг в 1947 г. подчеркивал, что в северной части Восточной Европы уже 13-12 тыс. лет назад появились леса из березы и сосны. В наступившем 11-10 тыс. лет назад потеплении отмечен абсолютный максимум березы. Эти выводы подтверждаются и материалами, подготовленными отечественными палеоклиматологами к XII Конгрессу ИНКВА (в Канаде в 1987 г.), свидетельствующими, что в бассейне рек Вычегды и Верхней Печоры в слоях 45210+1430 лет назад преобладали сосна и береза в комплексе со злаковым разнотравием. В лесах сосна составляла 44%, береза до 24%, ель – 35 до 15%. На севере Печерской низменности в послеледниковье, т.е. 10-9 тыс. лет назад «древесная растительность освоила территории» и это были леса из березы, ели и сосны. Данные по Белорусскому Полесью свидетельствуют, что 12860±110 лет назад (т.е. в начале XI тыс. до н.э.) здесь были широко распространены сосново-еловые леса и ассоциации сосново- березовых лесов с примесью широколиственных: дуба, вяза и липы. «Пробы торфа из болот Ярославской, Ленинградской, Новгородской и Тверской областей, выполненные в лаборатории ин-та им. В.И. Вернадского, подтверждают, что пик распространения березы относится ко времени примерно 9800 лет назад, 7700 лет назад - абсолютное господство березы. Л.С. Берг писал: «Изучение истории растительности в послеледниковое время, произведенное при помощи анализа пыльцы из торфа, показало, что у нас, в центральной части Союза, сейчас же после отступления ледника, сначала появились в большом количестве береза и ива, а затем, в так называемое субарктическое время, преобладание перешло к ели и березе; в следующую бореальную эпоху стали господствовать береза и сосна». Надо сказать, что береза является одной из важнейших лесообразующих пород в Восточной Европе еще со времени Микулинского межледниковья (130-70 тыс. лет назад) и вплоть до наших дней. Авторы «Палеогеографии Европы за последние сто тысяч лет» отмечают, что: «Прослеживая голоценовую историю березы, можно думать, что в современных лесах Европейской части СССР первичные березняки распространены значительно шире, чем это принято обычно считать». В то же время ничто не свидетельствует о широком распространении березы в древности в Передней Азии и на Армянском нагорье. Л.С. Берг подчеркивал, что: «Климатическое положение Палестины у северной границы культуры пальмы и у южного предела разведения винограда не изменилось с библейских времен. Что касается Армянского нагорья, то в настоящее время оно представляет собой сочетание складчато-глыбовых хребтов и тектонических впадин, часто занятых озерами - бессточными солеными (Ван, Урмия), и реже - проточными пресными (Севан). Для наиболее глубоких впадин характерны полупустынные и даже пустынные ландшафты. Здесь присутствуют сухие ковыльно-типчаковые степи, переходящие в разнотравно-злаковые, «местами в среднегоьях (между 1000 и 2300 м) встречаются сухие редкостойные леса из листопадных дубов, сосны и можжевельника». На Иранском нагорье, в горах Загроса (на западных склонах и в более влажной северной части, между 1000 и 1800 м) распространены парковые дубовые леса с участием вяза и клена, а в долинах встречаются дикая шелковица, тополь, дуб, инжир. В связи с тем, что период с середины 1 тыс. до н.э. до настоящего времени определяется климатологами как период похолодания и увлажнения по отношению к климатическому оптимуму голоцена (IV-III тыс. до н.э.) и предыдущему времени (VII-V тыс. до н.э.), нет никаких оснований предполагать на этих южных территориях значительно более влажный и холодный климат в VII-III тыс. до н.э., т.е. времени, о котором идет речь в труде Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванова. Далее авторы «Индоевропейского языка и индоевропейцев» пишут: «Основная хозяйственная ценность березы определяется тем, что она служила в древности (и до сих пор служит в отдельных традициях) материалом для изготовления самых разнообразных предметов от обуви, посуды, корзин, до материала для письма в отдельных культурах, в частности у восточных славян и в Индии до XVI в.» А.А. Качалов указывает, что: «жители Гималаев для этой цели используют кору березы полезной и в наше время». «Связь деревьев – березы, бука, граба с терминологией письма указывает на технику письменности и изготовления материалов для письма в древнейших индоевропейских культурах. Возникновение письма и письменности основано в этих культурах на использовании дерева и древесного материала, на который наносились знаки или зарубки с помощью особых деревянных палочек. Такая техника письма, характерная для ряда ранних индоевропейских культур, отражает, очевидно, типологически более архаичную степень развития письменности, чем высечение знаков на камне, или нанесение их на глиняные таблички, или на специально обработанную шкуру животного». Надо сказать, что трудно представить себе, что более простое, доступное, маневренное и менее трудоемкое письмо на бересте было более примитивным, чем неудобное, громоздкое письмо на глиняных табличках или высечение надписей на камне. Ведь при наличии и глины и бересты у ранних индоевропейцев, вряд ли они перешли бы от письма на бересте к использованию глиняных табличек при деловой переписке или при хозяйственных записях. Кроме того, возникает вопрос, почему береста, как материал для письма, сохранилась именно в восточнославянском и индийском этническом ареале. Если следовать выводам Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, то славянская и индоиранская ветви индоевропейской общности разошлись еще на территории их предполагаемой общей прародины в Передней Азии (где берез практически нет). Праславяне ушли в Восточную Европу, а индоиранцы переместились на территорию Ирана (где береза не распространена) и Индостана, где только в Гималаях на высоте 2500 - 4300 м растет «береза полезная», «береза Жакмона» и, наконец, обитает береза секции акумината - дерево высотой 20-30 м с очень крупными листьями. Но эти деревья не являются в Индии широко распространенными и считаются эндемиками очень узкого ареала. А ведь в индийской традиции береста не просто материал для письма, а материал сакральный: на бересте (и только на бересте) делалась запись о браке в высших кастах и без этой записи на бересте брак не считался действительным. Такая ситуация не могла сложиться в районах, где береза почти не распространена. Стать материалом для письма береста могла только там, где береза на протяжении многих тысячелетий является одной из главных лесообразующих пород - в лесной полосе Восточной Европы. Имеет смысл обратить внимание и на следующее обстоятельство. Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов подчеркивают, что береста использовалась для письма в древнейших индоевропейских культурах и сохранилась в таком качестве у восточных славян и в Индии до XVI в. Но предки восточнославянских народов и арийских народов Северо- Западной Индии разошлись не позднее II тыс. до н.э. И тем не менее береста, как материал для письма, сохранилась именно у восточных славян и индийцев. Из этого следует, что материалом для письма и у тех, и других береста была еще на их общей прародине. Но тогда естественен и вывод о том, что еще задолго до II тыс. до н.э. у предков восточных славян была письменность и предшественницы новгородских и псковских берестяных грамот старше их на многие тысячелетия. Интересно и то, что в северорусский традиции береста и в XIX веке (как и в Индии) являлась именно сакральным материалом для письма. Об этом свидетельствует рассказ выдающегося этнографа XIX века. С.В. Максимова о берестяной книге, которую архангельский старик-помор, готовый отдать любую другую рукописную, украшенную миниатюрами старообрядческую книгу, не хотел ему продавать ни за какие деньги. С.В. Максимов отмечает, что эта книга, «писанная полууставом» на бересте, «тонко и удачно содранной, и собранной, сшитой по четвертинкам... Писанное разбиралось так же удобно, как и писанное на бумаге, буквы не растекались, а стояли ровно, одна подле другой: иная бумага хуже выделяет буквы... книжка была кое-как, доморощенным способом переплетена в простые, берестяные же, доски». «Для написания такой книги: из пережженной березовой корки делается клейкая сажа, которая будучи разведена на воде, дает сносные чернила, по крайней мере такие, которые способны оставить очень приметный след по себе, если и обтираются по верхнему слою. Орлы и дикие гуси, которых много по тундре и которым трудно улететь от меткого выстрела привычных охотников, дают хорошие перья. А вот и подручная, всегда удобно обдирающаяся по слоям береста, которую можно и перегнуть в страницы и на которой можно писать скоро и, пожалуй, четко», - пишет С.В. Максимов.
О сакральном характере бересты, как материала для письма, свидетельствуют обычаи, сохранившиеся на Русском Севере практически до наших дней. Так А.А. Веселовский в своих «Очерках по истории изучения быта и творчества крестьян Вологодской губернии» описывает обряд «отписывания», при котором знахарь «при нашептывании пишет записку и пускает ее на ветер и больному становится легче». Пишут прошение на бересте и уносит его ветер-батюшка. Из того же ряда обычай писать заговоры и письма лешему – «кабалы» - на бересте, причем текст не пишется (в прямом смысле этого слова), а наносится сажей в виде беспорядочных штрихов, косых крестов, извилистых линий и т.д. Все это свидетельствует о ныне уже прочно забытой, вытесненной кириллицей, древней славянской системе письма. Возможно ее реликтами являются таинственные знаки на поземах северорусских икон и так называемые «орнаменты», нанесенные Дионисием на арку портала собора Рождества Богородицы в селе Ферапонтово. ДУБ
Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов считают, что с этим деревом ранние индоевропейцы могли познакомиться только в южных областях Средиземноморья (включая Балканы и северную часть Ближнего Востока), т.к. «дубовые леса нехарактерны для северных областей Европы, где они распространяются лишь начиная с IV-III тыс. до н.э.». Однако в настоящее время известно, что дубовые леса были широко распространены на севере Европы (и Восточной Европы в частности) во время Микулинского межледниковья (130-70 тысяч лет назад). Во время пика Валдайского оледенения (20-18 тысяч лет назад) в ряде районов Русской равнины существовали леса с участием таких широколиственных пород, как дуб и вяз. В начале XI тыс. до н.э. (12 860+110 лет назад) в Белорусском Полесье были широко распространены ассоциации сосново-березовых лесов с примесью широколиственных: дуба, вяза и липы. В эпоху мезолита значительная часть территории современных Вологодской и Архангельской областей была покрыта широколиственными лесами, в состав которых входят дубравы. Так С.В. Ошибкина отмечает, что на мезолитической стоянке Погостище в Восточном Прионежье (VII тыс. до н.э.) лес состоял из березы, сосны, незначительного количества ели и смешанного дубового леса. Л.С. Берг отмечал, что уже в IX-VIII тыс. до н.э. «в бассейне Невы появляются отдельные пыльцевые зерна широколиственных пород и орешника», а в V-IV тыс. до н.э. здесь отмечено «большое, распространение дубовых лесов с липой, вязом и орешником». Выводы Л.С. Берга подтверждаются данными, полученными отечественными геохимиками в 1965 году. Так отмечено, что начиная с рубежа VII-VI тыс. до н.э. «пыльцевые спектры отличаются высоким содержанием пыльцы широколиственных пород... Здесь расположены кульминационные пункты кривых дуба, вяза, орешника и ольхи». Подчеркиваем, что кульминация распространения дуба в Тверской области относится к 6945 лет назад (т.е. началу V тыс. до н.э.), а в Ленинградской - к 7790 лет назад (т.е. началу VI тыс. до н.э.). Кроме того, в эпоху неолита и бронзы именно в Восточной Европе находилась самая большая в Европе зона дубовых лесов. Таким образом, тезис о наличии дубовых лесов в древнейшее индоевропейское время только в Средиземноморье, горных областях Месопотамии и смежных ареалов лишен всяких оснований. БУК
Авторы «Индоевропейского языка и индоевропейцев» отмечают, что названия «бук» в индоиранских языках нет. Это более чем странно, если принять гипотезу Вяч. Вс. Иванова и Т.В. Гамкрелидзе о Переднеазиатской прародине индоевропейцев. Ведь это дерево являлось в древности одним из главных лесообразующих в Закавказье и в Передней Азии. То, что древнее индоевропейское название бука не сохранилось в индийском языке, еще можно объяснить - на территории Индостана бука нет. Но каким образом могли утратить это древнеиндоевропейское название иранцы, если бук является главным лесообразующим не только в Передней Азии и на Армянском нагорье (предполагаемой древнейшей прародине), но и на территории Иранского нагорья - новой родине иранцев (по Т.В.Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванову)?
Ведь еще Г.И. Танфильев (главный ботаник Императорского Ботанического сада, выдающийся фитогеограф и знаток флоры России), описывая в 1902 г. растительность Кавказа отмечал, что «леса здесь состоят по большей части только из бука с примесью каштана и дуба». В настоящее время на Кавказе бук занимает почти половину всей площади, покрытой лесами. Он широко распространен на северных склонах Кавказа, в Закавказье характеризуется почти сплошным распространением, и только в верховьях отдельных рек уступает место хвойным. По главному хребту идет от Черноморского побережья до восточной границы лесов (Шемаха), по Малому Кавказу идет на восток до реки Тертер, а на востоке снова обнаруживается в Талыше, уходя по предгорьям Эльбурса в Иран. Такая же картина наблюдалась и в древности: пыльцевой анализ проб со дна Черного моря, относящихся к началу - середине VI тыс. до н.э., когда произошло стремительное заполнение пресноводного Черного моря соленой водой из Босфора, свидетельствуют о наличии в этом районе лесов из граба, бука, дуба и вяза! Судя по всему, картина не изменилась и по сей день. Но тогда абсолютно необъяснимо, каким образом древнеиранские племена, пришедшие из своей предполагаемой переднеазиатской прародины с ее буковыми лесами на территорию, где также преобладали и преобладают до настоящего времени именно буковые леса, древнеиндоевропейское название данного дерева полностью утратили. Вероятно, такая ситуация могла сложиться только в том случае, если древние иранцы пришли на территорию Иранского нагорья из тех районов, где бук не растет. И здесь уместно вспомнить, что, как отмечает Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов,: «к северо- востоку от Причерноморья до низовьев Волги на всем протяжении послеледникового периода» бук отсутствует. ГРАБ
И с этим деревом, древнеиндоевропейское название которого есть во многих индоевропейских языках, но отсутствует в индоиранских, сложилась ситуация, аналогичная буку. Граб растет в Передней Азии, составляя значительную часть в лесах на западном берегу Каспийского моря. Он господствует вместе с дубом в Карабахе. На Кавказе, в Южной и Восточной Европе (чистые грабовые леса известны только к востоку от Вислы и в верховьях Буга), в Малой Азии и Иране распространен граб восточный или грабинник, растущий в нижнем, реже среднем поясе гор до высоты 1200 м. Но, как и бук, на всем протяжении послеледникового периода к северо-востоку от Причерноморья граб отсутствует. И (в этом можно усмотреть уже некую закономерность) название граба отсутствует в индоиранских языках. ТИС
Этого древнеиндоевропейского названия в индоиранских языках также нет. «Тис распространен в Европе от Скандинавии до устья Дуная, его восточная граница примерно совпадает с границей бука...Тис в историческое время не встречается в Восточной Европе и Северном Причерноморье» (подчеркивание мое - С.Ж.). Но «особенно распространен тис в более южных областях на Кавказе (начиная с Северного Кавказа), в Малой Азии и некоторых частях Балкан,» - пишут Т.В.Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов. Вновь повторяется ситуация, аналогичная сложившейся с буком и грабом. На предполагаемой переднеазиатской прародине тис растет, на новой иранской родине также широко распространен, а в индоиранских языках индоевропейского названия этого дерева нет, как нет его в историческое время в Восточной Европе и Северном Причерноморье. ПИХТА
«Пихта в разных ее видах известна со среднего и позднего Атлантического периода (VII-IV тыс. до н.э.) в Закавказье и Передней Азии, а также в низовьях Волги, в Восточной Европе, в бассейне Припяти - Десны. Позднее пихта оттесняется некоторыми другими видами деревьев, сохраняясь преимущественно в горных районах Европы, Кавказа, Передней Азии и Восточной Европы», - указывают Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов. Но хотелось бы обратить внимание на то, что еще во время пика Валдайского оледенения, когда, в отличие от Западной Европы, «в пределах Русской равнины леса занимали большую площадь в виде широкой полосы, пересекающей ее в направлении с юго-запада на северо-восток», они были представлены в основном березово-сосновыми и елово-пихтовыми лесами. В тоже время: «В отношении неморального и субтропического кустарниково-лесного типов растительности необходимо отметить следующее: на то, что эти типы сохранились на юге Европы в эпоху Валдайского оледенения с полной определенностью указывают результаты флороценогенетического анализа современной растительности средиземноморских стран». Каким образом в такой ситуации, когда климат Передней Азии практически не изменялся со времен Валдайского оледенения до наших дней, пихта могла быть оттеснена в горные районы Европы, Кавказа и, главное, Передней Азии, где ее в настоящее время нет? Согласно современным картам растительности в Старом Свете ареал рода пихта - это северо-восток Европейской части России, Сибирь, Китай (северо-запад), незначительно на Кавказе и Западном Средиземноморье. Г.И. Танфильев отмечал, что: «В европейскую тайгу заходят из сибирских пород, кроме лиственницы, еще пихта и кедр. Из них кедр растет по эту сторону Урала небольшими группами и отдельными деревьями среди лесов и других пород, тогда как лиственница и пихта образуют местами даже леса». В настоящее время пихта занимает у нас в стране 12 млн. гектар. Таким образом, уверенности в том, что пихта росла в древности в Передней Азии нет, но то, что она имела и имеет обширный ареал на северо-востоке Европы и в Сибири является фактом. СОСНА
Вяч. Вс. Иванов и Т.В. Гамкрелидзе пишут, что сосна и ее разновидности с древности представлены в горных областях Кавказа и Карпат, а также в Причерноморье. Но при этом следует отметить, что в древности сосна была распространена отнюдь не только на этих территориях. Так в пик Валдайского оледенения в Окском бассейне шумели елово-сосновые леса северо-таежного типа, в среднем течении Десны локально были распространены леса с елью и сибирской кедровой сосной. По данным палеогеографии в древнем голоцене (11 тысяч лет назад) на территории Вологодской области в лесах присутствовали ель, сосна и ольха. Близкой к этому была ситуация и в других районах центральной части и севера Восточной Европы. В целом же хвойные начали играть значительную роль в растительном покрове Евразии ещё с триасового периода, который начался около 240 млн. лет назад. «Среди современных хвойных самыми древними семействами являются араукариевые, подокарповые и особенно сосновые... растительные остатки (в том числе и пыльцевые зерна), более или менее уверенно относимые к роду сосна, известны из юрских отложений». В настоящее время леса с преобладанием сосновых наиболее четко выражены в северных районах Евразии и Северной Америки. Сосновые леса в нашей стране занимают площадь в 108 млн. гектар. Ареал рода сосна - вся Европа, Сибирь, Гималаи, Памир, Китай, Япония, Малая Азия. В Передней Азии сосны нет! Не так значительны сосновые леса, как это представляется Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванову, и на Кавказе. Так Г.И. Танфильев, описывая леса Западного Закавказья, отмечает что: «Очень характерна для побережья, встречающаяся только у самого моря, приморская сосна, высокое дерево, растущее небольшими группами между Новороссийском и мысом Пицунда, и только у этого последнего пункта образующее крупный лес». Он отмечает, что «в лесах на Талаше совсем нет хвойных, кроме тиса и можжевельника», а «в Восточном Закавказье из хвойных пород встречаются только сосна и можжевельник, из которых сосна, однако, идет только до меридиана Елисаветполя». ЕЛЬ
Авторы «Индоевропейского языка и индоевропейцев» утверждают, что: «В древности ель была представлена только в высокогорных районах, в частности на Кавказе и в горных районах Центральной и Южной Европы». Однако Л.С. Берг считал, что:
Данные ботаники свидетельствуют о том, что в настоящее время «большинство видов и особей ели держатся в области, юж¬ная граница которой не выходит за пределы 35° с.ш., причем подавляющая часть еловых древостоев располагается значительно севернее». И, более того, даже во время максимума Валдайского оледенения (18-20 тыс. лет назад) именно на территории Восточной Европы были распространены от 55 с.ш. до 63° с.ш. луговые степи с березовыми и еловыми лесами. Что касается Кавказа, то здесь ель распространена «в основном на западе Большого Кавказа, как на северных его склонах, так и в Закавказье, доходя на Востоке почти до Тбилиси. Южная и юго-восточная граница ели восточной лежит в Анатолии». Таким образом, ареал рода ель /преобладающий/- это север Евразии, Гималаи, Китай и немного Балканы, Малая Азия и Кавказ, т.е. тезис о том, что: "В древности ель была представлена только в высокогорных районах, в частности на Кавказе и в горных районах Центральной и Южной Европы" представляется малоубедительным. КИЗИЛ
Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов пишут, что: «Кизил распространен преимущественно в относительно более южных районах Европы, на Кавказе и в Передней Азии». Но и в настоящее время у нас в стране растет 15 видов дикого кизила, среди них: кизил остролистный, доходящий в европейской части до Архангельска, где он плодоносит также, как и в Крыму; кизильник кистецветный, распространенный в Крыму, на Кавказе и в Западной Азии, также плодоносящий до широты Архангельска; кизильник цельнокрайний или обыкновенный, растущий в Прибалтике, Западной Белоруссии, на Кавказе, Зап. Украине, в Крыму и Средней Азии, и также доходящий до Архангельска; кизильник черноплодный, распространенный в Евразии от Центральной Европы до Китая, и от Лапландии до Кавказа и Средней Азии, растущий везде, кроме тундры и неорошенных пустынь. Но, в то время, о котором Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов говорят, как об общеиндоевропейском (т.е. V-IV тыс. до н.э.), тундры на территории Восточной Европы практически не было. Кроме того, разновидности кизила широко распространены под общим названием дерен, около 50 видов которого растет в умеренном климате. Это - дерен белый сибирский (свидина белая, шатун), растущий на севере лесной полосы европейской части нашей страны, в Сибири и на Дальнем Востоке. Этот кустарник предпочитает более влажные и сырые места по берегам рек, озер, речных пойм и не растет на юге степной зоны. Дерен красный, кровяной кизил, распространен по всей европейской чести России, кроме крайнего Севера и Кавказа, а также средней и южной Европы. Этот кустарник обитает в поймах рек, зарослях, в подлеске, по опушкам. И, наконец, дерен обыкновенный - кизил, на север распространенный до Орла. Таким образом, утверждать, что кизил в V-IV тыс. до н.э. рос только в более южных районах Европы, на Кавказе и в Передней Азии, вряд ли корректно. ТУТОВОЕ ДЕРЕВО
Очень интересная ситуация складывается у Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова и с названием тутового дерева. Они отмечают, что «тутовое дерево с темными плодами - характерное плодовое дерево Средиземноморья и Юго-Западной Азии; его древней родиной считается Передняя Азия. Крупные плоды... в ряде высокогорных районов Передней Азии и Центральной Азии (на Памире) используются в пищу (из сушеных плодов шелковицы изготовляется мука, заменяющая муку из зерна) листья идут на корм скоту, а древесина ценится как строительный материал. Но в целом ряде индоевропейских диалектов, утративших старое слово (как индоиранские языки) название тутового дерева перенесено на ежевику. Так в Греции (где растут и тутовое дерево и ежевика) у них одно название - mо'роу (уже у Гомера), а в Армении mог, mori, moreni - ежевика /хотя тутовник здесь тоже растет/, латинское /moms - тутовое дерево, morum - плод тутового дерева и ежевика». Странность этой ситуации заключается в том, что если прародиной индоевропейцев являлась Передняя Азия (древняя родина тутовника), то на новых территориях обитания индоевропейцам не имело смысла называть данным названием что-то ещё, помимо хорошо известного и росшего ещё на их прародине растения. И тем не менее, не смотря на то, что шелковица - дерево «переднеазиатской прародины», что на Памире из его плодов делают муку, что Иран вообще является родиной дикого тутового дерева с черными плодами (morus nigra) как, впрочем, и Афганистан, что в Индии (как и в Китае) - это древняя культура, в индоиранских диалектах древнеиндоевропейское название сохранилось для обозначения ежевики и только ежевики. А для тутовника характерны совсем другие, ничего общего с первыми не имеющие, названия. Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов полага ют, что новое название дереву дано в связи с культурой разведения на нем шелковичных червей. Но весь парадокс в том, что культура разведения шелковичных червей связана с morus alba - деревом с белыми плодами, ро диной которого является Китай, где оно впервые и стало использоваться для получения коконов шелкопряда. На дереве с черными плодами - morus nigra, родина которого Иран и Афганистан, эти черви не живут. Так что совсем не ясно, почему дерево, которое росло на предлагаемой прародине в Передней Азии и из плодов которого на новой родине стали делать муку, вдруг обрело здесь название, связанное с шелковичными червями, которые не имеют к нему никакого отношения. Здесь был бы логичен другой вывод. Название ежевики - morus было первичным, а шелковицу стали впоследствии, при продвижении индоевропейцев на территории её распространения, называть так из-за похожести её ягод на ежевику, Ареал же распространения ежевики огромен. Только у нас в стране известно 52 вида этой ягоды: ежевика несская, или куманика, растущая в лесной и лесостепной зоне европейской части России; ежевика разрезанная - в Прибалтике, Белоруссии, Липецкой области; ежевика сизая или ожина, растущая по всей европейской части нашей страны, кроме крайнего Севера, а также на Кавказе и в Средней Азии и т.д. Возможно, что и для ежевики это название - morus - было отнюдь не монопольным, ведь вместе с ней в семейство Розанные входят и такие прекрасные ягоды как поляника (княженика, мамура или малина арктическая/ и морошка/ chamaemorus Яоске). Не с древним ли morus связано название этой прекрасной северной ягоды, внешне похожей на ежевику и отличающейся от неё только своим медовым цветом (именно так «morus» её называют в Швеции). ВИНОГРАД
С индоиранскими языками вновь складывается странная ситуация. На якобы «переднеазиатской прародине» виноград растет, на «новой родине» - Иранском нагорье - тоже, а индоевропейский термин для вина и винограда отсутствует. Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов считают, что: «можно предположить, что место вина как культового и бытового напитка в индоиранской традиции начинают занимать другие пьянящие напитки, изготовленные не из винограда, а из других растений, заменивших виноград в новых экологических условиях обитания древних индоиранцев». Но что же это за новые экологические условия, если в Передней Азии и Иране, повторяем, виноград растет одинаково успешно, причем в Иране даже в диком виде? Дикий виноград растет и в Таджикистане - еще одной новой родине древних иранцев. Зачем же искать другие растения для приготовления вина как культового и бытового напитка, если издавна хорошо известный виноград всегда под руками. Другое дело, если на своей исконной индоевропейской прародине индоиранцы не знали винограда, так как в местах их изначального обитания он не рос, и приготовляли пьянящие напитки, используя другие растения, например, хмель. Но тогда Передняя Азия не была их древнейшей прародиной. И более того, изначальное формирование индоиранских народов, вероятно, проходило на территориях значительно более северных не только по отношению к Передней Азии и Малой Азии, но даже и к Украине, так как здесь на трипольских поселениях (IV тыс. до н.э.) уже возделывали культурный сорт винограда, правда, имевший небольшую ягоду. Исследователи считают, что уже в IV тыс. до н.э. «виноградарство, для которого природные условия Днестровско-Прутского междуречья были достаточно благоприятны, стало новой отраслью сельскохозяйственного производства трипольского общества. Причем здесь в течение тысячелетий шли направленный отбор и селекция культурных сортов, о чем свидетельствуют найденные на поселении III тыс. до н.э. Варваровка VIII зерна крупного винограда столового сорта». Среди деревьев индоевропейской прародины Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов называют также ясень, иву, осину, яблоню, вишню и такие растения, как мох, вереск, розу. ЯСЕНЬ
Различные виды ясеня широко распространены в лесах Северной Америки, в Корее, Китае, Японии, в горах Кавказа, Крыма, на Карпатах, в средней Азии, Южной и Средней Европе и в Малой Азии. В России же дико растет в настоящее время 11 видов ясеня. Ясень обыкновенный или высокий распространен практически на всей европейской части России, доходя на востоке до Волги. Что касается его северной границы, то согласно данным 1897 года в Архангельской губернии на реке Мехреньге лес состоял из сосны, черемухи, лиственницы, дуба, ясеня и ; клена. А так как в общеиндоевропейский период, как отмечалось ранее, климат Восточной Европы, особенно на широтах от 70° с.ш. до 55° с.ш., был значительно теплее современного, можно предположить в древности самое широкое распространение здесь этого светолюбивого растения. ИВА
В России растет свыше 170 видов и множество разновидностей и помесей ивы. Это:
Именно ива, совместно с березой, были теми деревьями, что первыми осваивали территории, только что освободившиеся от ледника. Таким образом, на протяжении последних 13 500 лет ива - характерное дерево для всей Восточной Европы. ОСИНА
Сегодня растет в европейской части России, Сибири, на дальнем Востоке, за исключением тундры, в Казахстане и на Кавказе - до альпийских лугов, а также в Манчжурии и Северной Корее. Осина очень светолюбива и в Горьковской области была найдена ее исполинская форма. В.А. Сафронов подчеркивает, что: «еще не выдвигавшийся исследователями аргумент «осины» исключает из зоны поиска позднеиндоевропейской прародины все предполагавшиеся ранее азиатские территории, включая и Переднюю Азию с Армянским нагорьем, почти все евроазиатские степи, кроме их северных окраин и южную половину Западной Европы, включая Балканы, южные склоны Альп, большую часть Франции, Аппенинский полуостров и Пиренеи». Но, согласно выводам В.А. Сафронова, на основе «аргумента осины», необходимо исключить из зоны поиска индоевропейской прародины также и Малую Азию, где осина не росла и не растет. Он пишет: «Единичный известный нам экземпляр осины в Малой Азии был обнаружен В. Сапожниковым 12 июля 1916 г. у Эрзерума. Данные палеогеографии о распространении растительных зон IV тыс. до н.э. подтверждают исключение указанных выше регионов из области распространения осины». Но именно в Малой Азии находится поселение Чатал Гуюк, с которым В.А. Сафронов, как было отмечено ранее, связывает древнейшую прародину индо¬европейцев. Что касается Восточной Европы, точнее её лесной зоны, то участие в древостое осины характерно здесь для всего послеледниковья, вплоть до наших дней. Так энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона отмечает, что: «В лесах Олонецкой губернии преобладают из хвойных пород - сосна и ель, из лиственных - береза, осина, ива и черная ольха». Более того, «Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера» за 1910 год сообщают, что: «Издавна уже русская осина занимает на заграничных рынках очень видное место. Россия прямо и косвенно является чуть ли не единственной поставщицей за границей этого рода товара». ЯБЛОНЯ
Яблоня - одна из самых распространенных плодовых культур земного шара, она возделывается на общей площади более 5 млн. га, в том числе у нас в стране только под промышленное производство (без учета частных садов) занято 2,7 млн. га., то есть около 54 % мировых площадей. По валовому производству яблоки занимают в мире пятое место после винограда, цитрусовых, бананов, кокосов; мировое производство составляет от 21 до 25 млн. тонн, из них у нас в стране 6-8 млн. тонн (без учета частных садов). Очень показателен растительный ряд, построенный по принципу нарастания потребности в тепле. Это:
Интересно и то, что температура выше 30° С ведет у яблони к перегреву тканей и вызывает ожоги плодов, листьев, побегов, коры, тормозит фотосинтез и другие жизненные процессы. Дикий предок домашней яблони за древностью культуры не установлен. Предполагают, что им могли быть: яблоня лесная, дикая, кислица. Она и в настоящее время растет в лесах России к югу от 60-65° с.ш. ПО линии Карельский перешеек - Вологда - Пермь и южнее, а также в Северной и Средней Европе. Дикие лесные яблони распространены по берегам рек, на опушках. Плоды этого дерева съедобны, особенно после заморозков. Диким предком яблони домашней могла быть и яблоня ранняя, ранетка, растущая в лесостепных районах Волги, Днепра и Дона. Она встречается в основном в широколиственных и смешанных лесах. Кстати, именно плоды диких яблонь наиболее богаты витаминами «С». В настоящее время у нас в стране дикая яблоня занимает около 353 тыс. га. И, примерно 238 тысяч га - ранетка, её много в лесах (чаще дубовых) Воронежской, Тамбовской, Курской и Белгородской областей, где один гектар леса может дать от 5 до 9 тонн диких яблок. Археологи отмечают, что жители раннетрипольских поселений V тысячелетия до н.э. занимались интенсивным сбором в лесах и рощах дикого кизила, дикой груши, яблок и вишен. Еще одним предполагаемым предком яблони домашней является яблоня низкая, близкородственная яблоне лесной, растущая в Крыму, Средней Азии и на Кавказе, хотя считается, что первичный центр формирования этого вида - Центральные районы Китая. И, наконец, в многотысячелетней селекции, по-видимому, принимали участие: яблоня Недзвецкого - дикорастущий вид Средней Азии и Северного Китая; яблоня Сиверса - среднеазиатский вид; яблоня восточная - распространенная на Кавказе и прилегающих к нему территориях; яблоня туркменская; яблоня ягодная - в диком состоянии распространенная в лесах западной и Восточной Сибири (один из самых морозостойких видов - выносит понижение температуры до 50-55°С); яблоня сливолистная - дикорастущий вид Северного Китая. Таким образом, ареал доместикации дикой яблони довольно широк. Говоря о территории Восточной Европы, как предполагаемой древнейшей прародине индоевропейских народов, надо вновь подчеркнуть, что уже с VII тыс. до н.э. здесь от побережья Белого моря вплоть до Причерноморья распространились смешанные и широколиственные леса, граница которых проходила севернее современной на 550 - 600 км. В этих лесах дикая яблоня, вероятно, была представлена достаточно широко, т.к. напомним, орешник составлял в лесах Вологодчины в то далекое время около 5 % от всех пород, а ведь ему необходима большая тепло обеспеченность, нежели яблоне. Заметим, что даже в климатических условиях XIX-XX вв., значительно более суровых (среднелетние температуры ниже на 4-5°С, чем во время оптимума голоцена), дикая яблоня успешно растет в лесах под Санкт-Петербургом, в Вологодской и Архангельской областях. В описании лесов Олонецкой губернии 1897 года отмечается, что здесь: довольно обыкновенны черемуха и рябина, встречается в диком виде липа, клен, вяз и яблоня, которые, переходя Свирь, достигают в Заонежье своего северного предела. ВИШНЯ
И, наконец, мох, вереск, роза - как растения прародины индоевропейцев. ВЕРЕСК
РОЗА. ШИПОВНИК
Завершая анализ названий деревьев и растений индоевропейской прародины, следует отметить тот многозначительный факт, что в общеиндоевропейской лексике начисто отсутствуют названия многих деревьев, широко распространенных в Передней и Малой Азии с глубочайшей древности. Это:
Этот перечень может быть значительно расширен. Но даже в таком фрагментарном виде он подтверждает, что ни Передняя, ни Малая Азия, ни Армянское нагорье не могли быть древнейшей прародиной индоевропейцев. И здесь вновь хотелось бы обратиться к выводу П. Фридриха о том, что: «праславянский лучше всех других групп индоевропейских языков сохранил индоевропейскую систему обозначения деревьев», а «носители общеславян¬ского языка в общеславянский период жили в экологической зоне (в частности определяемой по древесной флоре), сходной или тождественной соответствующей зоне общеиндоевропейского, а после общеславянского периода носители различных славянских диалектов в существенной степени продолжали жить в подобной области». | |||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||
|
|
© 2003-2024, Международный Клуб Учёных |
|