 Лосев Алексей Федорович (1893 - 1988) – русский философ и филолог
АНТИЧНАЯ МИФОЛОГИЯ (Москва, 1967 год)
Гекатей Абдерский, живший в эпоху Александра Македонского и первых Птоломеев, по словам схолиаста к Аполлонию Родосскому (II, 675), написал целый трактат «О гиперборейцах». Насколько можно судить, этот автор был источником для большинства эллинистических писателей, касавшихся мифа о гиперборейцах,— для Диодора, Мела, Плиния Ст., Элиана. Так как наши представления о Гекатее Абдерском весьма отрывочны, то лучше привести здесь более пространные сообщения Диодора и Плиния.
У Диодора (II, 47) мы читаем следующее:
«Среди тех, которые писали о древней мифологии, Гекатей и некоторые другие утверждают, что напротив земли кельтов на Океане есть остров не меньше Сицилии. Этот остров расположен на севере, и его населяют так называемые гиперборейцы, поскольку он лежит за пределами Борея.
Остров этот, по их словам, плодородный и плодоносный, отличающийся еще и хорошим воздухом; дважды в год приносит плоды. Рассказывают, что на нем родилась Лето. Поэтому больше всех богов у этих жителей почитается Аполлон. Они сами как бы являются некими жрецами Аполлона. Они ежедневно воспевают этого бога в бесконечных гимнах и почитают его особенным образом. На этом острове находится священный участок Аполлона и великолепный храм, достойный похвалы, украшенный многочисленными приношениями, шарообразный по своей форме. И священный город принадлежит этому богу, большинство жителей его — кифаристы, и они беспрерывно, играя на кифарах в храмах, возносят богу гимны и песни, прославляя в них его подвиги.
Гиперборейцы, говорят, имеют свой собственный язык, но к эллинам они очень близки и особенно к афинянам и делосцам, с древних времен поддерживая это расположение. Некоторые же из эллинов, как рассказывают, приезжали к гиперборейцам и оставляли там богатые приношения с надписями эллинскими буквами. Точно так же гипербореец Абарис приезжал в Элладу, чтобы возобновить старинную дружбу и родство с делосцами.
Утверждают, что луна на этом острове отстоит совсем на небольшом расстоянии от земли и на ней даже заметны некоторые выступы земли. Рассказывают, что бог каждые 19 лет приходит на этот остров, когда звезды в своем обращении достигают завершения. Именно поэтому время продолжительностью в 19 лет называется эллинами Великим годовым периодом. Во время этого своего появления бог играет на кифаре и танцует все ночи подряд от весеннего равноденствия до восхода Плеяд, радуясь своим собственным успехам.
Царская власть в городе и охрана священных участков возложена на так называемых Бореадов, потомков Борея, которые всегда принимают власть от поколения к поколению».
Плеяды. "Явления" Арата. 825-840 гг. Лейден, библиотека университета.
Обратим внимание на периодическое возвращение Аполлона в страну гиперборейцев. Диодор утверждает, что этот период является девятнадцатилетним циклом Метона. Метон — астроном V в. до н. э., установивший цикличность лунных затмений с промежутком именно в 19 лет. Это значит, что здесь подчеркивается, и притом очень сильно, космическое значение Аполлона, и в частности, его связь с луной и периодичностью ее обращения.
Прибавим к этому сведения, которые сообщает о гиперборейцах Плиний (Nat. hist. IV, 26).
«За этими [Рипейскими горами], по ту сторону Аквилона, счастливый народ (если можно этому верить), который называется гиперборейцами, достигает весьма преклонных лет и прославлен чудесными легендами. Верят, что там находятся петли мира и крайние пределы обращения светил, Солнце светит там в течение полугода, и это только один день, когда солнце не скрывается (как то думали бы несведущие) от весеннего равноденствия до осеннего; светила там восходят только однажды в год при летнем солнцестоянии; а заходят только при зимнем. Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Домами для этих жителей являются рощи, леса; культ богов справляется отдельными людьми и всем обществом; там неизвестны раздоры и всякие болезни. Смерть приходит там только от пресыщения жизнью. После вкушения пищи и легких наслаждений старости с какой-нибудь скалы они бросаются в море. Это — самый счастливый род погребения. Некоторые помещают гиперборейцев не в Европе, но в передней части Азиатского побережья, поскольку там есть народ аттакоров, подобный им по своим обычаям и местоположению. Другие помещают их между двумя солнцами—между заходом солнца у антиподов и восходом солнца у нас; но этого никоим образом не может быть, поскольку их разделяет огромное море. Те, которые помещают их ни в каком другом месте, кроме как там, где солнце светит шесть месяцев, говорят, что они сеют утром, в полдень жнут, с заходом солнца собирают урожай с деревьев, ночью же, говорят, они скрываются в пещерах.
Нельзя сомневаться в существовании этого народа, поскольку столько писателей передают, что у них был обычай начатки плодов посылать на Делос Аполлону, которого они особенно почитают. Эти начатки несли обычно девушки, гостеприимно почитаемые несколько лет народами [через землю которых они шли], и это было до тех пор, пока после совершения насилия [над посланницами] гиперборейцы не постановили класть священную жертву на границах своих соседей, которые несли ее к смежному государству и так вплоть до самого Делоса. Скоро и это вышло из употребления».
Ряд интересных указаний о гиперборейцах дает также Элиан (XI, 1):
«Род гиперборейцев и почитание у них Аполлона воспевают не только поэты,но и писатели, среди которых и Гекатей, не Милетский, но Абдерский. Он сообщает и много другого-примечательного, чего, мне кажется, нет нужды теперь касаться, ибо рассказ об этом можно отложить на другое время, когда мне это будет приятнее, да и слушателям более желанным.
Мое же повествование касается только следующего. У этого божества [Аполлона] есть жрецы, сыновья Борея и Хионы, — их три родных брата, — ростом в шесть локтей. Всякий раз, когда они совершают установленные священнодействия в обычное время по предписанию, с так называемых у них Рипейских гор слетает туча лебедей, непреодолимая своим множеством; и они облетают храм, как будто очищая его своим полетом, затем, однако, садятся на ограду храма, представляя собой зрелище величественное по множеству и красоте.
Когда же певцы своим пением воспевают бога и кифаристы сопровождают хор гармоничной во всех отношениях мелодией, тогда и лебеди сообща присоединяются к пению и никоим образом нигде не поют нескладно или неточно, но так, как будто они приняли во внимание указание главы хора и вторят в священном пении самым опытным певцам. Затем по окончании гимна они удаляются, воздавая обычное почитание богу, и целый день, можно сказать, вышеназванные пернатые певцы все вместе прославляют и воспевают бога».
Ко всем этим материалам эллинистической романтики можно прибавить также Мелу (III, 36 и ел.), Гераклида Понтийского (с его диалогом «Абарис, или о душе», о чем два фрагмента у Векк. Anecd. 1, р. 45), Антония Диогена и др. Приводить эти дробные материалы из периода эллинизма мы не будем.
Для характеристики эллинистической склонности к фантастике приведем Лукиана (Philops. 13 и ел., И. Толстой):
«Я считал совершенно невозможным верить им, и, однако, как только впервые увидал летающего иностранца, варвара,—он называл себя гиперборейцем — я поверил и оказался побежденным, хотя долго противодействовал. И что, в самом деле, оставалось мне делать, когда на моих глазах днем человек носился при мне по воздуху, ступал по воде, и медленным шагом проходил сквозь огонь? — Ты видел это? — спросил я, — видел летающего и стоящего на воде гиперборейца? — Еще бы, — ответил Клеодем, — гипербореец имел даже обычную кожаную обувь. О мелочах, которые он показывал, говорить не стоит, — как он напускал любовные желания, призывал духов, вызывал давно похороненных покойников, делал видимой даже Гекату и низводил с неба Луну».
И дальше Лукиан подробно рассказывает о проделках одного такого гиперборейца. Мотив летания по воздуху нередко попадается в гиперборейских материалах. Сюда же можно было бы отнести и сообщение о жертвоприношениях под открытым небом. У Гесихия (v. aithria) читаем со ссылкой на комика Кратина:
«Гиперборейцы почитают небесный свод. Действительно, гиперборейские жертвоприношения в соответствии с отеческим священным обычаем, сохраняются не под крышей, а под открытым небом».
Ференик (стр. 420), как и Плиний, тоже говорит о жизни гиперборейцев «под ясным бегом Борея».
Итак, гиперборейцы — это люди, которые ближе всего стоят к Аполлону, больше всего почитают его, которых он любит больше всего. Гиперборейская жизнь — это полнота жизни как в смысле древних хтонических стихий, просветленных аполло-новским воздействием (климат, почва, плодородие, длительность жизни), так и в смысле художественного творчества, столь характерного для Аполлона (музыка, пение, танцы).
Теперь очень интересно узнать про прибывшего из Гипербореи со стрелой Апполона Абариса, имя которого очень схоже с "финно-угорскими" жрецами русского севера - абруями. Как пишет С.В.Прокопьева, Языческие верования Псковской земли // Псков №19, 2003: "Самым прямым указанием на сохранение язычества в Псковской земле являются сведения о поклонении идолам и наличии волхвов. Таковые содержатся, например, в посланиях архиепископа Новгорода и Пскова Макария 1526 и 1534 гг. Грамота 1526 г. касается в первую очередь чудских племен, проживавших в Псковской и Новгородской земле по соседству с русскими. В XVI в. у них все еще существовали собственные языческие жрецы -абруи."
Итак, Абарис, как мы знаем из Диодора, тоже прибыл из гиперборейской страны на Делос, чтобы закрепить дружественные связи с греками. По Геродоту (IV, 36), «он носил по всей земле стрелу и при этом ничего не употреблял в пищу». Это стрела Аполлона, как видно из приведенного выше frg. 271 Пиндара. Источники относят его жизнь ко времени Кира и Креза. Платон (Charm. 158 b) называет его просто гиперборейцем и считает вместе с Залмоксисом заклинателем от болезней. Имеется ряд свидетельств о том, что оратор Ликург в одной из своих не дошедших до нас речей, упоминал о волшебстве Абариса. Эти свидетельства собраны в Orat. Attic, frg. 86; из них мы приведем одно, более подробное:
«Абарис был некто из гиперборейцев. Гиперборейцы же обитали севернее и дальше скифов. Говорят, что этот Абарис, будучи боговдохновенным, обходил кругом всю Грецию со стрелой и, как боговдохновенный, давал оракулы и прорицания. Оратор же Ликург упоминает об этом Абарисе в речи против Менесехма, утверждая, что, когда у гиперборейцев случился голод, Абарис пришел в Грецию и принес дары Аполлону и научился у него прорицанию, и таким образом, держа в руке стрелу в качестве символа Аполлона, обошел со своими прорицаниями всю Грецию».
Тетрадрахма, серебро
Дата чеканки: 244—226 гг. до н. э.
Монетный двор: Антиохия
АВЕРС: Голова Селевка II в диадеме вправо.
РЕВЕРС: ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΣΕΛΕΥΚΟΥ — Аполлон Дельфийский, стоящий влево, прислонившись к треножнику, в правой руке он держит стрелу; слева и справа от него — монограммы.
Драхма, серебро
Дата чеканки: 246—226 гг. до н. э.
Монетный двор: Неизвестный монетный двор в Киликии
АВЕРС: Голова Афины в шлеме вправо.
РЕВЕРС: ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΣΕΛΕΥΚΟΥ — Аполлон Дельфийский стоит влево, в правой руке он держит стрелу, в левой — лук; слева — монограмма ΑΡ, справа — буква Ν.
Другие источники из этого собрания говорят не о голоде, но о чуме и не о гиперборейцах, но о чуме по всей земле. Аристо-фановский схолиаст (Equ., 729) рассказывает об обрядах, установленных Абарисом, приводя разные подробности относительно используемых здесь приношений. У Гимерия (XXV, 5) в торжественных тонах рисуется прибытие Абариса в роскошном одеянии в Афины из страны гиперборейцев; он «мудрец и искусен в слове». Таким образом, Абарис—выходец из гиперборейской страны, кудесник и чародей, оперирующий в борьбе с разными бедствиями стрелой Аполлона. Стрела здесь — типичный хтонический и фетишистский символ, в котором сплелись самые разнообразные представления о животворящих и дезинфицирующих лучах солнца, о магическом жезле или палочке, а также и об оружии для стрельбы. Образ этой стрелы, конечно, очень древний и восходит ко временам палеолита, однако не раньше позднего палеолита и месолита, поскольку лук и стрелы появились именно накануне неолита. Аристея и Абариса в том виде, в каком дошли до нас свидетельства, необходимо рассматривать в контексте культурно-социального движения VI в. до н. э. В Греции происходила ожесточенная борьба аполлоно-дионисо-орфеевского течения с восходящей внешней цивилизацией, а также и с Гомером, понимавшим религию очень светски. В этот период создались, а из созданных раньше укрепились мифы о разного рода волшебниках и чудотворцах, — главным образом о пророках и служителях Аполлона или Диониса. Им, как правило, приписывалось авторство многочисленных произведений, имевших реальное хождение в последующие времена и восходивших именно к этому веку. Таков пржде всего Орфей. Таковы Залмоксис, Эпименид, Пифагор и Аристей с Абарисом. Об Абарисе со ссылкой на Гераклида Понтийского в похвальном смысле говорит Плутарх в начале своего трактата «О слушании поэтов молодыми людьми». Свида (v.- Abaris) приписывает ему целую литературу религиозного и магического содержания. В неоплатонизме в связи с реставрацией древнего пифагорейства и его мифологии имя Абариса снова получает боль-шоезначение: о нем говорят оба знаменитые биографа Пифагора — Порфирий и Ямвлих. По Порфирию (Vit. Pyth., 28), Пифагор «показал свое золотое бедро гиперборейцу Абарису, уподобившему его Аполлону у гиперборейцев, жрецом которого именно был Абарис». По Элиану (Var. hist. II, 26), «Аристотель утверждает, что Пифагор назывался жителями Кротона гиперборейским Аполлоном». По Диогену Лаэрцию (VIII, 11), Пифагора тоже считали пришедшим из гиперборейской страны Аполлоном (тут же опять о золотом бедре и пр.). А дальше (29) Порфирий называет Абариса «воздухошествующим», потому что он при помощи стрелы, данной ему Аполлоном у гиперборейцев, двигался по рекам и морям и проходил непроходимые места, каким-то образом плавая по воздуху! Ямвлих (Vit. Pyth. 91—94) очень подробно рассказывает о прибытии Абариса из гиперборейской страны к Пифагору, об их взаимном обучении, о том, что тот прямо считал Пифагора воплощением Аполлона; говорится и о многочисленных чудесах Абариса, об его хождении по воздуху и непроходимым местам, о пользовании стрелой Аполлона и т. д., кое-где с буквальным повторением некоторых фраз из Порфирия. В трактате Ямвлиха находим буквальное повторение слов Порфирия о золотом бедре Пифагора, об уподоблении Абарисом Пифагора Аполлону, о хождении по воздуху (135). Здесь же еще немало упоминаний об Абарисе (см. указатель Наука и его изд. Petrop., 1884). Павсаний пишет (III, 13,3): «У лакедемонян находится храм Девы Спасения (Коры); построил его, по словам одних, фракиец Орфей, по рассказам других — Абарис, пришедший от гиперборейцев. Абарис фигурировал также и в романе Гекатея Абдерского.
Таким образом, гиперборейский жрец Аполлона Абарис был популярной фигурой в течение почти всей античности. О нем рассказывает в V в. до н. э. Геродот, о нем помнит еще в V в. н. э. Нонн, употребивший (XI, 132 и ел.) о нем характерное выражение: «Ты слышал об Абарисе, которого Феб на странствующей летящей стреле послал по воздуходвижному пути».
Традиция сохранила еще ряд имен других выходцев из гиперборейской страны в Грецию.
Геродот (IV, 32—34) рассказывает, что однажды гиперборейцы послали дары Аполлону на Делос со своими девушками Гиперохою и Лаодикою, которых сопровождало пять гиперборейцев, так называемых перфереев (т. е. носителей, переносчиков). Так как эти последние с Делоса не вернулись, то в дальнейшем гиперборейцы, посылая жертву Аполлону, доносили ее до ближайшего народа с тем, чтобы этот последний доносил ее до своих границ по направлению к Делосу и чтобы прочие народы делали то же самое, покамест жертва не доходила до Делоса. Жертву эту гиперборейцы стали теперь завертывать в пшеничную солому. Этот путь по землям Геродот подробно описывает. Когда Гипероха и Лаодика умерли на Делосе, делосцы стали оказывать им большой почет, причем юноши и девушки перед браком приносили на их могилу свои волосы. Геродот рассказывает (IV, 35), что еще раньше того из гиперборейской страны прибыли на Делос другие две девушки Арга и Опида, которые также удостоились почета от делосцев.
Павсаний (X, 5, 7 и ел.) рассказывает, что даже само дельфийское святилище было основано не кем другим, как именно гиперборейцами, к которым причисляется и известный певец Аполлона Олен, и все это—на основании стихов поэтессы Бойо.
«Местная поэтесса Бойо, написавшая гимн дельфийцам, говорит, что это прорицалище было основано в честь бога людьми, прибывшими от гиперборейцев; в их числе был и Олен; он был'первым пророком бога и первый произносил пророчества в гекзаметрах. Вот эти стихи Бойо:
Так многославное тут основали святилище богу
Дети гиперборейцев, Пагас со святым Агийеем.
А затем, перечисляя других гиперборейцев, она в конце гимна назвала и имя Олена:
Так же Олен: он первым пророком был вещего Феба,
Первый, песни который составил из древних напевов.
Кроме него, ни о ком не сохранилось памяти как о служителе бога;
всегда говорили только о женщинах-пророчицах».
Во время нападения галатов на Фокею и на святилище Аполлона, по изображению Павсания, для защиты фокейцев тоже появились гиперборейские выходцы. Когда начался рукопашный бой, и молния ударила в галатов, и на них посыпались камни с Парнаса, то, говорит Павсаний (I, 4), «перед варварами явились, как привидения, вооруженные воины», и, по преданию, «двое из них, Гиперох и Амадок, явились из страны гиперборейцев». Имена этих выходцев, несомненно, как-то связаны с упомянутыми выше девушками Геродота: «Гиперох» есть мужское имя от женского «Гипероха», а «Амадок» очень напоминает «Лаодику». Аналогичное сообщение о галатах Павсаний делает в другом месте (X, 23, 2).
Менее известны гиперборейские выходцы Опис и Гекаэрг, которые принесли с собой на Делос медные пластины (Псевдо — Платонов Аксиох, р. 371а), причем Упис, или Опис, — один из предполагаемых отцов Артемиды, по Цицерону (De nat. deor. Ill, 23), а Гекаэрг — известный эпитет Аполлона; Упис, Локсо и Гекаэрга как дочери Борея и первые приносители жертвы на Делосе упоминаются у Каллимаха (Hymn. IV, 292 и ел.); Локсий — тоже эпитет Аполлона.
Любопытно отметить, что о некоей Опис у Аполлодора (I, 4,5) мы читаем, что Орион, совершивший насилие над Опис, одной из девушек, пришедших от гиперборейцев, был застрелен Артемидой. Это заставляет вспомнить Гомера (Од. V, 121—123), где Орион тоже убит Артемидой, но за связь с Эос, в схолиях же к «Илиаде» (XVIII, 416) — за попытку оскорбить Артемиду. У Вергилия (Аеп. XI, 532) Латония, т. е. Артемида, обращается к своей спутнице Опис (упоминается она и у Нонна, Dion. XLVIII, 332). Очевидно, Упис или Опис, мужская или женская фигуры, имеют ближайшую связь с гиперборейским Аполлоном или Артемидой, будучи их представителями или помощниками.
По Павсанию (V, 7, 7), «Ахейя прибыла на остров Делос из страны этих гиперборейцев. Затем Меланий из Кум в гимне к Опис и Гекаэрге (I, 43, 4) сказал, что и эти девушки прибыли на Делос из страны гиперборейцев еще раньше, чем Ахейя». Наконец, по схолиасту к Аполлонию Родосскому (I, 211), Дурис говорил о прибытии Зета и Калаида из страны гиперборейцев для участия в походе аргонавтов. Фанодик в первой книге «Делосских сказаний» сообщал,что Зет и Калаид прибыли для этого плавания из гиперборейской страны. Прибытие из гиперборейской страны всегда мыслилось происходящим в чрезвычайно торжественной и величественной обстановке. Плутарх (De mus. 14) сообщает: «. . .священные приношения гиперборейцев, говорят, доставлялись в древности на Делос под звуки флейт, сиринг и кифары».
В заключение обзора мифов о выходцах из гиперборейской страны упомянем, что, по Евсевию (Ргаер. evang. V, 28, 4), и все делосцы являются не чем иным, как выходцами все из той же гиперборейской страны.
Апполон и Артемида в календарной мифологии
К мифу о гиперборейцах сделаем еще одно добавление, чисто этимологическое. Не будучи в состоянии понять социальный смысл гиперборейской мифологии, буржуазные ученые в порядке слепого эмпиризма все же натолкнулись на представляющую интерес этимологию греческого слова «гиперборейцы». Распространенное толкование этого слова — «живущие за Бореем», т, е. «живущие на севере». Оно основано на чисто народной этимологии и имеет за собой только одну из многочисленных античных традиций, именно—традицию Аристея (если иметь в виду Геродота) или Псевдо-Аристея. Вместо этого в новейшей науке было обращено внимание на то, что Крит имел седьмой месяц гиперберет, а Македония и Пергам последний месяц гиперберетей. Это летние или позднеосенние месяцы, связанные с жатвой и культом Аполлона. С точки зрения македонской диалектологии, «гиперберетей» вполне тождественно с «гиперферей». А это последнее слово близко к «перферей» служитель Аполлона, о котором говорит Геродот. Что же касается «перфереев», то совершенно ясно, что данное слово связано с греческим phero, что значит «несу». «Перферей» — это «носители», «переносители», «переносчики», «доставители» тех жертв и приношений, которые направлялись от населения Аполлону. Следовательно «гиперборейцы», исходя из этой этимологии, не что иное, как «служители» Аполлона, к чему мы пришли на основании анализа мифологического материала.
Libation of Artemis and Apollo at omphalos. Red-figure lekythos 440 BC.
VI. КАЛЕНДАРНАЯ МИФОЛОГИЯ
Для характеристики Аполлона периода классики чрезвычайно важны материалы, относящиеся к аполлоновской календарной мифологии. Здесь мы находим пеструю картину напластований самых разнообразных периодов религиозно-мифологического развития греков, начиная от времен человеческих жертв и кончая временем позднейшего героизма. Приведем некоторые элементарные сведения из этой области.
1. Аттика. Как известно, календари были разные в разных греческих государствах. Остановимся на аттическом календаре. Аттический год начинался летом, а именно с первого новолуния после летнего солнцестояния, т. е. по нашему счету с конца июня. Первый месяц года, Гекатомбеон (июль —август), был посвящен Аполлону. Характерно, что этот месяц в более древние времена посвящался Кроносу и, значит, был связан либо с матриархатом, либо с его поздними остатками. То, что этот месяц посвящен Аполлону, вытекает уже из его наименования. Аполлон здесь играл роль покровителя государства, страны и общества времени перехода от родовых отношений к соседским; это свидетельствуется, во-первых, праздником 16 числа, посвященным синойкизму Тезея, т. е. установлению единой аттической общины, и, во-вторых, праздником конца месяца, знаменитыми Панафинеями. Оба эти праздника посвящались также Афине Палладе, вместе с которой Аполлон являлся основным божеством патриархата и городской жизни. Второй месяц (август — сентябрь) назывался Метагейтнион, т. е. Соседский, и опять-таки был посвящен Аполлону. Подробности относительно этого месяца неизвестны. Однако едва ли тут было что-нибудь иное, чем празднование тех новых соседских отношений, в которые вступили аттические граждане в cвязи с разрывом прежних родовых.
Удивительно и то, что третий месяц аттического календаря Боэдромион (сентябрь — октябрь) опять-таки посвящался все тому же Аполлону. На этот раз выдвигалась совсем другая сторона Аполлона, а именно оказание помощи в нужде и особенно на войне. Четвертый месяц аттического календаря, Пианепсион (октябрь — ноябрь), тоже был посвящен Аполлону. И здесь — отмечалась связь Аполлона с плодородием, со сбором осеннего урожая и вообще с борьбой против стихийных сил природы. В честь Аполлона здесь варились разнообразные овощи (откуда и самое название месяца —- «Бобоварение» или, точнее, «варка смеси плодов» (Athen. XIV, р. 648 b. «Pyanion — «смесь плодов, которая варится в сахаре»). Приготовлялись так называемые иресионы, т. е. оливковые или лавровые ветви, обвитые шерстью и увешанные разными плодами и сосудиками с маслом, медом и вином. Они приносились в храм Аполлона и выставлялись у дверей домов. Панспермия и Иресиона, конечно, были прежде всего символом обилия и победы над природой, знак овладения ее производительными силами. Характерно, что это объединилось в данном месяце с воспоминаниями о Тезее и его победе над Минотавром, что тоже было символом победы над стихией, хотя и в другом смысле.
Только с пятого месяца, т. е. с наступлением холодов, Аполлон отступал на задний план и выступали другие боги. Аполлон мыслился в это время ушедшим в гиперборейскую страну, откуда он не возвращался до весны. Зимние месяцы посвящались Зевсу, Посейдону, Гере, Дионису. И только с Элафеболиопа (март — апрель) начиналось воспоминание об Артемиде, по Аполлона все еще не было. Мунихион (апрель — май) тоже был посвящен Артемиде, но уже с большой примесью аполлоновских элементов. 6-го Мунихиона праздновались чисто аполлоновские Дельфиний в связи с открытием навигации и в память отъезда Тезея на Крит.
Одиннадцатый месяц года Таргелион (май — июнь) уже целиком посвящается Аполлону, одно из наименований которого— именно Аполлон Таргелий. Аполлон являлся здесь богом лета и летней жатвы, приносящим свою заботу о плодородии вместе с прибытием из гиперборейской страны. Таргелий особенно был распространен в Ионии. В этом месяце Аполлону приносились начатки плодов. Месяц этот значился и в календарях других государств. Таргелий праздновался в Фивах, Милете, Микенах. Но что является здесь наиболее удивительным, это сообщение у лексикографов (Гарпократиона и Свиды, v. pharmacoi) относительно обычая 6-гоТаргелиона. В этот день брали двух преступников (иногда мужчину и женщину), вешали им на шею гирлянды смоквы и под звуки флейт гнали вокруг города к определенному месту на морском берегу. Их называли фармаками. Вначале это было самой настоящей человеческой жертвой, приносившейся Аполлону ради его умилостивления и ради очищения людей. Этих двух людей сжигали, а их пепел бросали в море. В связи с прекращением человеческих жертв обычай этот получал уже только символическое значение, потому что бросаемых в море людей тут же спасали. Обычай этот, конечно, идет из глубочайшей старины и характерен для самых древних ступеней агюлло-новской мифологии. Известен он, кроме Афин, в Колофоне, Абдере и Массилии.
Очень характерно здесь еще не расчлененное, почти вполне фетишистское отождествление природных и социальных элементов. Самое слово Таргелиос, по Гесихию, обозначает «горшок со священным варевом»; а по Большому Этимологику, слово это от therein gen, что означает «нагревать землю» (имеется в виду указываемая в этом словаре летняя жара и тоже произрастание всяких плодов). Это же читаем и у Свиды, v. Thargeiia. Кратес у Атенея (III, 114а) свидетельствует, что tharge'los — это свежеиспеченный хлеб из первого помола. Таким образом, плодородие выдвигается на этих праздниках на первое место. Однако это было в то же самое время и моральным очищением, если отдать себе полный отчет в ритуале с фармаками, который совершался именно ради очищения всего парода (избавление от чумы тоже играло не последнюю роль).
Следует отметить, что человеческие жертвы, приносились на Таргелиях не только в Афинах. Сервий в комментариях к «Энеиде» (Ill, 57) сообщает, но без указания на Аполлона, что ради избавления от чумы в Массилии приносился в жертву тоже человек; его предварительно украшали и водили по городу. Плутарх (De Pyth. or. 16) говорит о том же обычае в Эритрее и в Магнезии.
Таким образом, из всего аттического года Аполлону было посвящено, по крайней мере, пять месяцев, если не считать отдельных праздников и обычаев.
2. Другие местности. В Средней Греции, кроме Аттики, в смысле календарной мифологии представляют интерес, конечно, Дельфы. К сожалению, наука не располагает слишком подробными точными сведениями .о дельфийском календаре, но многое известно. В весеннем месяце под названием Бисий, который соответствовал аттическому Анфестериону, вспоминалось рождение Аполлона и основание оракула. Тут же праздновались и Теофании в знак ежегодного возвращения Аполлона из стран гиперборейцев к простым смертным. В летнем месяце Теоксении справлялся праздник под тем же названием в ознаменование прибытия Аполлона в качестве гостя. Имело место символическое угощение его и других богов во время общей трапезы. Осенний месяц Букатон посвящался памяти победы Аполлона над Пифоном и отмечался блестящим праздником Пифий со множеством жертв и с музыкальными и другими состязаниями, куда стекался народ со всей Греции и где пышность мало чем уступала играм в Олимпии. Убийство Пифона Аполлоном изображалось в драматических представлениях, равно как и бегство Аполлона в Темпейскую долину ради очищения. Праздник Септерион был связан с этими воспоминаниями. Все эти месяцы и праздники были, кроме того, ближайшим образом связаны с земледелием, плодородием и с теми или другими земледельческими работами. После всего этого праздновались проводы Аполлона на зимние месяцы в страну гиперборейцев.
В Дельфах Аполлон был ближайшим образом связан с Дионисом. Вследствие этого зимние месяцы посвящались в Дельфах Дионису, равно как и оргийные празднества Фиад на Парнасе.
Из аполлоновских праздников в Средней Греции еще отметим Дафнефории в Фивах (где, между прочим, в торжественной процессии носили так называемые соро — посох из оливкового дерева, увешанный цветами и лентами, тоже вроде упоминавшейся уже иресионы), Птои у Акрефеи, Панэтолика в Ферме, в Этолии (тут тоже видим характерное представление о покровительстве Аполлона государствам и племенам) и Актии в Акарнании.
В Пелопоннесе наибольшей известностью пользовались аполлоновские праздники Карнеи, а также Иакинфии в Лаконике. К этим двум праздникам необходимо прибавить еще Гимнопедии, в которых на первом месте было прославление художественной стороны в Аполлоне. Этот праздник сплошь состоял из разного рода состязаний и игр, в которых, между прочим, кроме общеизвестного аполлоновского принципа меры и стройности выступал также и дионисийский принцип возбужденности и эмоционального подъема (в связи с деятельностью здесь Фалета, поэта и музыканта с Крита). В противоположность этому в мессенской Андании Аполлон почитался в окружении чисто хтонических божеств — Деметры, Гермеса и Кабиров.
В Аркадии к Аполлону имел отношение Тегейский праздник, о котором Павсаний (VIII, 53, 1—4) рассказывает следующее. Желая наказать людей за отказ принять беременную Лето, Аполлон и Артемида приходят в Тегею, где один сын тегеата, Скефр, пытался говорить с Аполлоном, а другой сын, Леймон, убил его за это. После этого в Тегее наступило бесплодие, а Дельфийский оракул приказал творить плач по Скефру. Артемида убивает Лей-мона тотчас же после убийства Скефра. На празднике Аполлона Агиея (Дорожного) изображалось преследование Леймона Артемидой.
В этом мифе и ритуале можно видеть отражение борьбы героизма с хтонизмом: хтонизм представлен здесь Леймоном (lei-mon — луг). Этот Леймон не терпит приближения своей родни к героическому Аполлону, но он гибнет от стрелы Артемиды. Если этимология имени Скефр как «очиститель» (ceima — «очищение») правильная, то под Скефром можно будет понимать стремление хтонического человека к аполлоновскому очищению. Он погибает от старого хтонизма.
Из островов необходимо упомянуть прежде всего Делос, знаменитое средоточие культа Аполлона, с блестящим праздником в честь его — Делиями. Кроме Делоса, из Кикладских островов можно упомянуть Феру и Анафу, где праздновались Карнеи. Отметим еще Сминфии в Линде на Родосе, в честь Аполлона Сминфийского, широко известного в Малой Азии и весьма архаического.
3. Итоги календарной мифологии. Если теперь подвести итог всей календарной мифологии Аполлона, то вывод напрашивается сам собой: эта мифология представляет собой пестрейшую смесь самых разнообразных исторических ступеней ее развития. Тут мы найдем и рудименты самой дикой поры человеческих жертв — в Таргелиях. Правда, период охоты и собирательства остался больше в мифологии Артемиды. Но все прочие периоды первобытного общества представлены в праздниках Аполлона очень ярко. Древним хтонизмом веет и от анданских мистерий, и от линдийских сминфий, и от оргиастических празднеств фиад в месяце Дадафории на Парнасе. Тут и прославление плодородия и земледелия, а также и скотоводства в аттическом Пианепсии и на лаконских Карнеях. Тут и апафеоз вечного возвращения к жизни природы и общества — на дельфийских праздниках, посвященных аполлоновской эпидемии (пребыванию в отечестве) и аподемии (уходу к гиперборейцам), а также и на Иакинфиях в Амиклах. Тут и прославление Аполлона как покровителя городов, племен и целых стран — на панэтолийских празднествах. В связи с разрушением общинно-родовой скованности и превращением родственных отношений в соседские (например, в связи с Тезеевым синойкизмом) уже создавались предпосылки для государственной жизни и для первого классового государства. Аполлон и здесь возглавлял общественно-политическую практику, в связи с чем ему оказались посвященными аттические месяцы Гекатомбеон и Метагейтнион. Его прославляют в Боедромионе, на .Дельфиниях; он олицетворяет героизм — на Тезеевских праздниках, искусство — на Дельфийских Пифиях, на играх в Сикионе и на лаконских Гимнопедиях. И даже в период установившегося классового государства культ Аполлона все еще продолжал возглавлять то аристократическую, то демократическую политику, что видно хотя бы на истории Делосского святилища и тамошнего аполлоновского праздника Делий. Аполлоновская календарная мифология — это наилучшая область для изучения и показа социальных слоев, налагавших свой отпечаток на мифы об Аполлоне на всем протяжении их истории.
|
