СВЯЩЕННЫЙ МЕСЯЦ

Август священен в буквальном смысле данного слова: именно так дословно переводится на русский язык его латинское прозвание — augustus. Но и в латинском языке данное имя возникло не само по себе. В Древнем Риме (как и у древних славян) год начинался с марта, а месяц, соответствующий нынешнему августу, традиционно именовался sextilis (шестой). Но воздавая все мыслимые и немыслимые почести новоявленному императору Октавиану (63 до н.э. — 14 н.э.), на совести которого были реки крови и смерть великого Цицерона, подобострастный римский сенат сначала присвоил имя Августа избраннику Фортуны, а затем переименовал в его честь и последний летний месяц. В таком словесном и смысловом обличии и вошел он через Византию в русскую историю.

А раньше, задолго до введения христианства и после — в народном календаре — всё было по-другому. До латинских и византийских оттенков священного месяца славянам не было никакого дела и звали они страдный месяц, завершающий летнюю пору по-старому: русские на Севере — зарев, на Юге — серпень (последнее наименование закрепилось также у украинцев, поляков, чехов, сербов, болгар). Этимологических пояснений здесь почти не требуется. Имя зарев сопряжено с сиянием зорь и матриархальным культом Богини Зари. Серпень же символизирует уборку урожая и прежде всего — жатву. Долгожданная страда, от которой зависело существование на протяжении целого года, издревле сопровождалась незыблемыми ритуалами, магическими танцами и песнопениями, языческим обожествлением первого снопа, водружением на голову жатвенного венка и т.п.

Византийский ученый, врач и поэт Николай Калликл (ХI—XII вв.), лечивший императоров династии Комнинов, так характеризует август в стихотворном месяцеслове:

А я зову вкусить осенние плоды
И всех зову едою усладить себя;
Ведь мимо солнца мчит уже созвездье Пса, —
Оно у нас на суше иссушает все…

Последнее двустишие, малопонятное для большинства современных читателей, на самом деле имееет косвенное отношение к каждому из них — от мала до велика, ибо намекает на одно очень приятное слово, утвердившиеся в международном лексиконе. А всё дело в том, что в созвездии Большого Пса расположена одна из самых знаменитых, почитаемых, в ряде случаев даже обожествленных звезд — Сириус — самая яркая звезда южного небосвода. Латинское название Сириуса — Canicula, то есть "собачка" (от canis — "собака", поскольку речь идет о созвездии Пса). Именно отсюда и произошло всем хорошо известное слово "каникулы", что, в свою очередь, связано с исключительной ролью, которую играл Сириус в летосчислении Древнего Рима, а еще раньше — Древнего Египта. Так как с этого времени начинались самые жаркие, всеиссушающие дни, то в школах, других учебных заведениях и некоторых присутственных местах объявлялись каникулы, названные так по имени Canicula—"собачка"— Сириус. Сириус наблюдается лишь в южных краях, в северных широтах его не видят и не знают. Тем не менее название божественной звезды неисповедимыми путями закрепилось в обрусевшем понятии "каникулы", законным прародителем которых выступает всё тот же месяц август.

КРУГЛЫЙ ГОД, ИЛИ КОЛЕСО ВРЕМЕНИ

Одним из любимых древних преданий детворы является сказка о 12 месяцах. Сюжет ее сколь оригинален, столь и загадочен. В середине прошлого века ее услыхала от своей служанки, бывшей родом из Словакии, знаменитая чешская писательница и просветительница Божена Немцова (1820—1862). Записала, перевела на чешский язык и опубликовала. С тех пор и пошла гулять сказка по свету. В России ее облюбовал и перевел по-русски ни кто иной как сам Николай Семенович Лесков (1831—1895). В этом переводе полностью сохранена первозданность оригинала — тем он особенно ценен и интересен. Другие издания либо адаптированы, либо литературно обработаны. К последним относится и популярное драматическое переложение Самуила Яковлевича Маршака (1887—1964), по которому когда-то был снят полнометражный мультфильм.

Маршак наделил каждого из братьев-месяцев неповторимыми и запоминающимися чертами, соответстующими, впрочем, традиционным народным представлениям. Август, к примеру, характеризуется следующими стихами:

Собираем в августе
Урожай плодов.
Многим людям радости
После всех трудов…

В окончательный текст пьесы-сказки приведенные стихи не вошли, но зато, как и всё драматическое действо, дают полное основание для сопоставлений и выводов. По исходному сюжету, злая мачеха и ее дочь-сумасбродка отправляют нелюбимую падчерицу в лютый январский мороз в лес за фиалками (вариант - за подснежниками). Бедная девушка встречает у ночного костра 12 братьев-месяцев. В переводе Лескова они описаны так: "три беловоловолосые, три помоложе первых, три еще моложе, а еще три всех моложе и прекраснее". Здесь перечень месяцев дается в порядке, обратном естественному ходу годичного цикла: от стариков зимних месяцев — через зрелые осенние и молодые летние месяцы — к юным весенним.

Обратный счет времени отнюдь не случаен (в народной мифологии вообще нет ничего случайного — за каждой мифологемой скрывается глубочайший смысл, а то и несколько смысловых уровней). Братья-месяцы как властелины и хранители времени способны управлять его течением — ускорить или повернуть вспять. Осуществить это они могут все вместе, путем коллективного магического деяния раскрутив годичное колесо времени (настоящая славянская Калачакра!). Каждому же в отдельности — при строгом соблюдении канонической последовательности шагов — подвластен лишь строго определенный отрезок годового цикла. В словацком сказочном шедевре отразилась мечта многих поколений овладеть временем, подчинить своим потребностям его неумолимый и необратимый ход, победить старость и саму смерть. В соответствии с развитием сюжета, сказочные хозяева годичного цикла берут под свое покровительство добрую падчерицу, ради ее спасения ускоряют (а не поворачивают, что они тоже умеют) смену времен года, одаривают свою подопечную — сначала цветами, затем — ягодами, а под конец — яблоками (по законам жанра встреча с космическими заступниками повторяется трижды).

Данная сюжетная линия в свернутом виде повторяется и у других народов — в русской сказке "Морозко", немецкой — "Бабушка Метелица", японской — "Земляника под снегом" и т.д. Их общая особенность: дарителем благ и счастливой жизни, в схематической форме выражающих мифологему Золотого века, здесь вытупает не совокупный годичный цикл в лице 12 месяцев, а загадочный персонаж в единственном числе, почему-то непременно связанный с зимним холодом — Мороз или Метелица, от которых гибнут злые герои (точнее — героини) сказки. Всё это вместе взятое прямиком указывает на Север и обнажает полярные корни исходных сюжетов.

Так, в сказке о 12 месяцах закодирована архаичная информация, восходящая к первоистокам арийского мировоззрения и предыстории индоевропейских и неиндоевропейских народов. Об этом свидетельствуют два принципиально важных факта, на которые обычно не обращается особого внимания. Первый: в адаптированных вариантах сказки действие развертывается в лесу, где у костра коротают время братья-месяцы. В первоисточнике же костер горит на вершине высокой горы и, соответственно, всё происходит именно там. Второй: имя падчерицы — Марушка. Попробуем взглянуть на эти факты с точки зрения метода археологии языка и реконструкции смысла.

КРЫЛЬЯ СМЕРТИ НАД ЗОЛОТОЙ ГОРОЙ

В основу имени главной героини словацкой сказки Марушки заложен один из древнейших и смыслозначимых лексических элементов — mr. Такой же корень и у имени вселенской горы Меру — архаичного полярного символа многих индоевропейских и неиндоевропейских народов, восходящего ко временам, когда все они являли собой нерасчленненную этнолингвистическую и социокультурную общность. От корневой протоосновы mr образованы многие смыслозначемые русские понятия, например, однозвучное слово "мир", означающее одновременно и Вселенную, и род людской, и согласие, и справедливость — "меру".

Символ Полярной Отчизны — золотая гора Меру, по древнеарийским и доарийским представлениям, возвышалась на Северном полюсе, окруженная семью небесами, где пребывали Небожители и царил Золотой век (отсюда, кстати, русская поговорка: "На седьмом небе" — синоним высшего блаженства и счастья). Гора Меру считалась центральной точкой бесконечного Космоса, вокруг нее как мировой оси вращались созвездия обеих Медведиц, Солнце, Луна, планеты и сонмы звезд. В классическом санскрите, а также в тибетском языке название священной горы произносится как Сумеру (sumeru означает "наилучший", "высочайший", "красивый"). Это древнеарийское слово легко сопрягается с этнонимом сумеру — так первоначально звучало название древнего народа, более известного в русской вокализации как шумеры —основатели месопотамского государства Шумер. (Поразительно, но факт: в шумерийском языке слово "любимая" звучит так же, как и в русском - "люба").

Гора Меру, упоминаемая еще в Ригведе, и подробно описываемая в "Махабхарате", однозначно указывает на истинную прародину человечества — полярные, заполярные и приполярные области современной Евразии и исчезнувшие земли в акватории Ледовитого океана, где климат в те далекие времена (примерная начальная точка отсчета — 40 тысяч лет до новой эры), согласно многочисленным научным данным, был совершенно иным. Оттуда постепенно мигрировали прапредки современных народов, составлявшие некогда единое целое и говорившие на общем для всех языке.

Семантика смыслового и лексического гнезда, связанного с архаичной корневой основой mr воистину неисчерпаема. Скажем, на нем базируется русское слово "[с]мерть", "мор". В первобытном мировоззрении понятия смерти и мрака (ночи) практически были идентичны. В подобном же обличии соответствующая лексическая основа предстает и в других языках индоевропейской группы: от санскритского m-ara — "смерть", а также "убивающий", "уничтожающий" — до французского "кошмар". В славянской мифологии смерть воплощала богиня Морена (Марена, Марана) и множество злокозненных духов, порожденных ночью, под общим именем "мары" (или "моры" — один из них всем известная русская кикимора). Морена играла исключительно важную роль в языческом мировоззрении и сложившихся на его основе ритуалах и празднествах. Считалось, что смерть Смерти (Морены), олицетворявшей также и смертоносную зиму, можно ускорить с помощью огня, света и в конечном счете победить. Люди всегда старались участвовать в этой космической битве жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Древние магические обряды, сопровождавшие народные праздники, — лучшее тому свидетельство. Один из самых древних, красочных и сохранившийся в основных чертах доныне праздник Ивана Купалы еще сравнительно недавно сопровождался изготовлением соломенного наряженного чучела, которое так и нарекалось — Мореною. Морена сжигалась в священных купальских кострах, через которые обязаны были перескочить все участники купальского праздника.

В буддийской мифологии чрезвычайно популярен Мара — Божество, персонифицирующее зло и всё, что приводит к смерти живые существа. У Мары древнейшая (добудистская) родословная. Но после рождения Будды злокозненный демон превратился в гланого антагониста и искусителя царевича Гаутамы, которого безуспешно пытался победить с помощью несметного воинства темных сил, олицетворяющих ад. Обращение к этому исключительно популярному на Востоке образу позволяет сделать еще один интересный вывод. Есть, к примеру, в тибетском языке (древнем и современном) слово morana. Означает оно то же самое, что и в русском языке: Морана (Морена) = "смерть". Разумеется ни о каком прямом заимствоввании (русского слова из тибетского языка или наоборот) не может быть и речи. Здесь "заимствование" иного рода — заимствование слова с одним и тем же звучанием и одним и тем же смыслом из общего языкового источника - Праязыка.

Имеется еще один, достаточно неожиданный поворот в развитии протолексемы mr, обнаруживаемый в хорошо знакомом слове "пирамида". В русский язык это слово попало из греческого, а эллины заимствовали его непосредственно от египтян. По-гречески оно звучит piramis (окончание da появляется в винительном падеже). А как в первоисточнике? Оказывается, звуковая основа египетского слова "пирамида" с учетом отсутствия гласных в иероглифическом письме оказывается mr, то есть тождественным и доиндоевропейскому названию священной горы Меру. Но что особенно воодушевляет — в русском языке также сохранилось древнейшее название пирамиды — мар. Так испокон веков (см. Словарь Даля) зовется на Руси безрастворная кладка из камней (высотой примерно 2 метра: чаще — ниже, реже — выше). Особенно распространены мары (по-другому — гурии) на Русском Севере. На высоких берегах они выполняют функции "темных маяков", в иных местах ( в частности, на горах) — путевых ориентиров.

В русском языке имеется множество слов, содержащих корень mr. Сюда относится и лексическое гнездо, связанное со словом "море". Морской —но одновременно и смертельный — смысл обнаруживается, к примеру, в архаичной русской сказке о Марье Моревне. В ее образе просматривается сразу несколько архаичных пластов. Наиболее древний из них связан с морским происхождением прекрасной сказочной королевны. Вместе с тем в отчестве русской Тефиды (так звали жену Океана и мать Океанид) да и в имени тоже (христианизированное Марья - всего лишь дань позднейшему времени) слышится пугающее и грозное Морена - Богиня Смерти. О том же свидетельствуют и некоторые детали русской сказки. Марья Моревна - воительница и воевода, победительница Кощея Бессмертного, который, как куль, висит у Царь-девицы в чулане, прикованный на двеннадцати цепях. Однако над вещей Марьей-Мореной веет ореол смерти. Это первое, с чем сталкивается Иван-царевич, когда только еще слышит имя своей суженой: "…Лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич: "Коли есть тут жив человек - отзовися! Кто побил это войско великое?" Отозвался ему жив человек: "Всё это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна".

Упомянутые мифологические подробности как раз и закодированы в имени героини словацкой сказки о 12 месяцах Марушки — носительницы лексического и смыслового архетипа mr. Ее контакт с хозяевами времени на вершине высокой горы (в прошлом — Меру) далеко не случаен. В самом факте, как и в имени падчерецы, навеки запечатлена память о невообразимо далеком прошлом человеческой истории и предыстории. А сама сказка — не только выдающийся образец народного космизма, но и хранилище архаичных морально-нравственных принципов, где благостное начало неотделимо от губительного, карающего, однако, именно во имя блага. Добро всегда побеждает зло! Правда, к сожалению, не всегда сразу, но зато непременно — в конечном счете!

АВГУСТ — ГРОЗОВОЙ И РАДОСТНЫЙ

Август богат различными праздниками. Тут и традиционно христианские: Преображение Христово (19.08) и Успение Богородицы (28.08) и др. Некоторые совместились с древними дохристианскими празднествами и мирно ужились с ними. Например, три августовских Спаса — Медовый (1.08), Яблочный (19.08) и Ореховый (29.08). Но есть и такие, что

Ильин день — один из тех праздников, корни которого уходят в самые заветные глубины архаичного народного мировоззрения, затрагивая фундаментальные первоосновы бытия и глубочайшие человеческие ценности. Ибо Ильин день естественным образом наложился на древний Перунов день - 2-го августа. По старому стилю Ильин день падал на 20-е июля, но и тогда считалось, что именно с этого дня кончается лето и начинается осень. Рановато, что и говорить, по нынешним меркам: как-никак — всего лишь середина лета. Но в народе считали по-другому: "Илья лето кончает, жито зажинает; первый сноп — первый осенний праздник!", "На Илью до обеда — лето, после обеда — осень!".

Илья (правильнее — Илия) — библейский праведник, живым взятый на небо. Он умчался туда на огненной колеснице и с тех пор заведует там молниевым и громовым хозяйством, объезжая небосклон на упряжке чудесных коней. Гром происходит от стука колес его колесницы по небесной мостовой, а молнии — стрелы, коими грозный пророк иничтожает нечистую силу. По существу ветхозаветный сюжет с вознесением Ильи-пророка — одно из архаичных описаний путешествия в космическое пространство. И сам Илья — фигура воистину космическая. Один из древнерусских духовных стихов подчеркивает это с необычайной эмоциональной силой:

Как сойдет с неба Илья-пророк, —
Загорится Матушка Сыра Земля,
С востока загорится до запада,
С полуден загорится да до ночи.
Выгорят горы с раздольями,
И выгорят лесы темные.
И сошлет Господи потопие,
И вымоет Матушку Сыру Землю…

К тому же в народном сознании Илья-пророк зачастую сливался с образом другого Ильи — Муромца. О грозе нередко говорили: "Илья Муромец по небу на шести жеребцах ездит". И, наконец, Илья-пророк никак не отделялся от предшествовавшего ему бога-громовника Перуна, праздник которого в заветный летний день отмечался славянами на протяжении многих тысячелетий. Новая религия просто вынуждена была приспособиться к этой незыблемой древней традиции.

Перун — наиболее упоминаемый (и проклинаемый) в дошедших летописных и других письменных источниках. Бог-громовник — русский аналог эллинского Зевса, римского Юпитера, ведийского Индры, литовского Перкунаса (у последнего даже корень общий с русским теонимом) и других древних божеств. Как верховный владыка языческого пантеона дохристианской Киевской и Новгородской Руси Перун считался также покровителем князя и его дружины, принимая на себя одновременно и функции бога войны. Не стоит тешиться заблуждением, что вера в Перуна сама собой сошла на "нет" после того, как Владимир Святой повелел разрушить все языческие святилища, а деревянное изваяние Перуна бросить в Днепр. Еще в XIV веке священнослужители продолжали жаловаться: "Но и ныне по сукраинам молятся ему, проклятому богу Перуну". А у болгар словянский громовержец почитался до недавнего времени: во время засухи для вызывания дождя практиковалось некое языческое действо с ряжением молодежи и хождение по домам с пением, прославляющим Перуна в надежде, что он как владыка грозы, молнии и грома ниспошлет на страждущую землю долгожданный дождь. Издревле на Руси существовало поверие, что Илья-пророк (а до него Перун) оставляет на земле следы, обладающие магическим и целебным действием. К таковым до возникновения научной археологии (а в народном миросозерцании - чуть ли не до начала нынешнего века) молва относила так называемые "громовые камни", кои в действительности оказались изделиями первобытных людей - рубилами, каменными ножами, топорами, наконечниками для копий и т.п. Есть, однако, любопытные нюансы. Карельский археолог А.П.Журавлев описал каменное долото, передаваемое из поколения к поколению и считаемое "концом грома" Ильи-пророка. Тщательно отшлифованная сланцевая "сигара" (длиной 34 см, толщиной 6 см, весом 2 кг) принадлежала известной сказительнице А.Ф.Никифоровой и считалось наделенным колдовской и целительной силой. В других случаях похожие фаллоподобные камни использовались в сексуальной магии. По сей день повсеместно сохранились и другие рудименты былых верований, которые подчас приняли неузнаваемую форму. Кто бы мог догадаться, что разудалое народное битьё горшков лишь сравнительно недавно превратилась в невинную игру. Подлинные ее истоки — в традиционных кровавых жертвоприношениях языческому богу Перуну. Его священной птицей и, соответственно, символом считался петух. Потому-то и в качестве основной жертвы владыке славянского пантеона служили именно петухи. Их резали дружинники князей Олега и Святослава у священного дуба на днепровском острове Хортица (будущем становище Запорожской Сечи) перед тем, как спуститься на челнах к Черному морю и далее под парусами пройти к Царьграду. Их режут и поныне по глухим деревням — причем именно в Ильин (Перунов) день. Впрочем, наиболее впечатляющее жертвоприношение во времена языческого поклонения Перуну заключалось в другом. Петухов закапывали в землю так, что на поверхности оставалась одна голова. Затем каждому желающему завязывали глаза, давали в руки короткую жердь, раскручивали и оставлялли один на один с волей Судьбы. Попадешь и размозжишь со всего размаха петушиную голову — значит, ты угоден Перуну, он принимает требу и берет человека под свое покровительство. Не попадешь — знать, не судьба и на благосклонность богов вряд ли стоит рассчитывать. В первозданном виде этот древний обычай сохранился у лужицких сербов с той разницей, что по жертвенному петуху бьют не жердью, а цепом. В остальном славянском мире после искоренения долго сопротивлявшегося язычества петухи были заменены обыкновенными горшками. Схема же самого игрища и неподдельный азарт участников практически не изменились. Когда-то в честь Перуна приносились в жертву не только петухи, но и быки. Традиция восходит к более чем отдаленным временам и хорошо известна на примере впечатляющих жертвоприношений эллинов громовержцу Зевсу — будничных и праздничных, когда одновременно забивалось сразу сто быков (такая торжественная жертва именовалась гекатомбой). Именно отсюда и тянется прямиком ниточка к славянским требам в честь Перуна, приуроченные после принятия христианства к Ильину дню. Подобные ритуалы еще в начале нынешнего века практиковались на Русском Севере. Вот как описывает такой обряд в Олонецком крае этнограф и фольклорист Елпидифор Васильевич Барсов (1836—1917), особо подчеркивая при этом, что весь ритуал, несмотря на участие в нем православного священника, калькирует празднество в честь языческого громовержца Перуна. Испокон веков бытовал среди олонецких крестьян обычай убивать в честь Ильи-пророка заветного быка. Более того, именно с этого момента велся отсчет всех времен года (что лишний раз свидетельствует о глубочайшей древности самого обряда). В урочный час приводили к церкви одного или нескольких "завиченных" (заветных) быков. Если жертвенных животных было несколько, то бросали жребий, кому из них быть первым. Хозяин избранного быка, получив благословение священника, отрезал у жертвы кончик правого уха и передавал его в часовню. Затем быка отводили на поварню, убивали, разрубали и варили большими кусками (от 4 до 8 фунтов), при этом мясо прикрепляли к краям котла ивовыми прутьями. Голову и бульон отдавали нищим, а правую заднюю ногу на причет церковный. По окончании вечерни или обедни священник с причетниками освящал жертву, и народ тотчас же бросался делить Ильинскую жертву. Поделив Ильинское мясо, все отправлялись на луг, где устраивалась общая трапеза. Кости сохранялись — они считались приносящими счастье и увеличивающими (утраивающими) богатство. В описанном обряде причудливо переплелись и ужились языческие и православные обычаи… Много забот, надежд и радости приносит людям издавна последний летний месяц, названный волею судеб августом — в честь блистательного римского императора, время правления которого, несмотря на кровопролитные гражданские войны, по традиции именуют "золотым веком Августа". Будет что вспомнить на протяжении целого года и нам, когда отзвенит копытами последний августовский праздник, посвященный святым угодникам и покровителям лошадей Фролу и Лавру (31.08). Пока вновь не вернется к исходой точке отсчета колесо годичного цикла и не наступит в очередной раз новый зарев—серпень…